— Я присматриваю за сестрой.
— А я — за ним. — Девочка впервые заговорила — голосок у нее был такой же дерзкий.
Уильям выпрямился и вздохнул.
Они разговаривали с детьми на норманнском французском, диалекте Нормандии, известном английской знати, но теперь перешли на английский, чтобы их не поняли.
— Ты видел эту девочку? Она слишком хорошенькая, чтобы быть в безопасности под защитой одинокого мальчишки, — заметил Стивен.
— Мальчик такой же хорошенький, как его сестра, — покачал головой Уильям. — Пошли, Стивен, и не надо на меня так смотреть. Ты думаешь, эти скоты хотели с ним позабавиться после нее?
Уильям служил в армии намного дольше, чем он, так что Стивен не сомневался в его предположении. И все же это потрясло его до глубины души.
— И что ты предлагаешь с ними делать? — спросил Уильям.
— Мы можем отвезти мальчика в церковь или монастырь.
— Думаешь, среди монахов мальчик с таким нежным лицом будет в безопасности?
Стивен захлопнул рот, осмысляя последнее замечание брата.
— Я заберу их с собой в Кан, — сказал он после недолгих размышлений. — Мальчик может служить у меня пажом.
— А девочка? — Уильям изогнул бровь. — Ты не можешь ее оставить у себя. Люди сразу подумают худшее.
Стивен нахмурился: неужели кто-то посчитает его настолько испорченным? Сколько ей — одиннадцать?
— Я думаю, мы найдем кого-нибудь, кто возьмет ее в помощь кухарке, — с сомнением сказал Уильям.
— Я знаю леди, которой нужна новая горничная, — сказал Стивен, просияв от этой мысли. — И она будет добра к девочке.
И только когда девочка посмотрела на него потрясающими голубыми глазами, он понял, что она перестала вырываться довольно давно.
— А кто эта леди? — спросила она по-английски, правда с акцентом.
Стивен рассмеялся:
— Значит, вы, плутишки, говорите по-английски?
— Ну конечно. — Девочка не добавила «дурак ты», но это подразумевалось, судя по ее тону. — Как зовут эту леди?
— Леди Изабель Хьюм, — улыбнулся он ей. Стивен слышал, как Уильям выругался вполголоса, но сделал вид, что не заметил.
Февраль 1418 года
Изабель чувствовала себя, как Иов. После стольких лет страданий Господь ее вознаградил. Де Рош оказался молод и хорош собой. Уважителен и внимателен. Человек чести, жаждущий изменить мир к лучшему.
Он проявлял к ней внимание, делил с ней трапезу, гулял с ней после обеда, когда позволяла погода. Когда было слишком сыро для прогулок, как сегодня, например, он сидел с ней у большого камина в главной башне и беседовал, пока она вышивала.
Де Рош был серьезным человеком, и говорил он о серьезных вещах.
Изабель подавила зевок: он снова заговорил о том, что, будучи человеком высокого статуса и немалого состояния, ответственен за то, чтобы на нормандской земле воцарились мир и процветание. Она всецело с ним соглашалась. Его целеустремленность заслуживала восхищения. И все-таки Изабель находила подобные повторяющиеся речи несколько скучными.