— С каких это пор вы взялись за работу охранника?
— Мне не хотелось бы, чтобы вы думали обо мне плохо. Поверьте, я не желаю вам зла. — Он нахмурился. — Вам же нужны друзья, а в этом городе найти их очень не просто.
— Простите, Дейв. Я сама не знаю, что говорю.
— Я все понимаю, Морин.
Мэри принесла две чашки кофе, однако Дэйв отказался, отдав предпочтение кружке пива. Некоторое время все хранили полное молчание.
— Проклятый выводок, — Дэйв угрюмо пристукнул кулаком по столу. — К сожалению, остальные не лучше.
— Слава Богу, мы выгнали их.
— К добру ли? Теперь они разнесут по всему городу, как в баре на них спустили собаку.
— Естественно! И каждый в Ньюбери, от малого до старого, этому легко поверит, — я допила горячий крепкий кофе, закурила и почувствовала себя гораздо лучше. — А что слышно о Сондерсоне? Тоже, наверное, испуган свирепым псом?
Дэйв мрачно кивнул:
— Да, уже позвонил и пожаловался миссис Томас.
Все было предельно ясно. В «Хогенциннене», должно быть, вовсю трезвонит телефон, и обсасывается история с Джонсонами. Мне не хотелось думать, что будет дальше.
— Что теперь? — спросила я.
Дэйв улыбнулся:
— Я заезжал к доктору Питерсу, чтобы сменить повязку.
— Он с вами разговаривал?
— Больше о погоде. О вас сейчас судачит весь Ньюбери. Кому-нибудь может прийти в голову следить за вами. Например, Джонсонам.
— Признаться, я рассчитывала сегодня же увидеться с доктором Питерсом, рассказать ему все. Но вы правы, Дейв, нужно быть осторожнее. А который сейчас час?
— Не знаю.
Конечно, ведь часы Дэйва были у меня на руке,
— Простите, я забыла вернуть вам часы.
— Оставьте пока у себя. Я прекрасно обхожусь без точного времени. — Он показал на ходики над камином. — Четверть пятого. Думаю, самое время вернуться в «Хогенциннен».
— Я не могу, — прошептала я. — Если я это сделаю, меня окончательно сломают. Они только и мечтают об этом… — Я еле сдержалась, чтобы не разрыдаться, и дрожащим голосом продолжала: — Она снова запрет меня на замок. И сделает все, чтобы я не смогла вырваться. Врачи говорят, что этот страх — плод моего больного воображения. Пусть так… я ничего не могу… Вы же видите, она всегда одерживает верх надо мной.
— Может быть, и так. Но виноваты в этом вы сами.
— Я?..
— Конечно. Есть старая пословица: стоит позволить вытирать о себя ноги, и с тобой начнут обращаться, как с половой тряпкой.
До сих пор я либо уступала, либо пыталась бежать от опасности. Возможность сопротивляться… Обстоятельства подталкивали меня к сопротивлению.
Но как? И выход ли это? Неужели мне всегда! суждено оставаться в проигрыше?