Пес сел, вызвав натянутую улыбку у шерифа.
— Гм, неплохо, вы его выдрессировали, — протянув руку, он погладил пса по голове. Барон молчал. Шериф потрепал его за шею, дотронулся до уха.
Барон зарычал.
— Смотри-ка, собачка с характером, — Фостер отпрянул, нехорошо усмехаясь.
Я опустилась на колени и осмотрела ухо Барона. Снаружи ничего не было заметно, но из ушной раковины выкатилась капелька крови.
— Вы нарочно ранили его чем-то, чтобы разозлить, — я с гневом повернулась к Фостеру.
— Выбирайте выражения! Если его укусила на улице какая-нибудь муха, при чем здесь я? — возмущение шерифа было слишком наигранным.
Я зарылась лицом в длинную шерсть Барона и заплакала. Они опять победили; сила была на их стороне.
— Ни я, ни вы не можете самостоятельно решать, что делать с собакой. Я должен отвезти ее в Гейнсвилл, к ветеринару. Возможно, все дело в пораненном ухе, которое ее раздражает и делает злобной.
Он встал и направился к двери.
— Отведите собаку в мою машину, Морин. Я сейчас же еду в Гейнсвилл.
— Я поеду с вами.
— Не стоит. Если в дороге он вздумает зарычать, я не из пугливых. Думаю, ветеринар решит все проблемы, и сегодня же вечером вы получите вашего любимца обратно, в целости и сохранности.
— Но я должна ехать с вами! — я разрыдалась. — Должна!
Шериф осмотрел меня с головы до ног, добродушное выражение исчезло с его лица.
— Надеюсь, вы не станете оказывать мне сопротивление, Морин, — проговорил он с угрозой.
Я покачала головой. Бороться было бессмысленно, я проиграла.
— Нет, я просто беспокоюсь за свою собаку.
— Не вижу для этого никаких причин.
Барон взглянул на меня, словно спрашивая разрешения.
— Иди, мой маленький.
Мы спустились к машине. Шериф открыл дверцу, Я подтолкнула Барона, и он взобрался на заднее сиденье, провожая меня взглядом. Он не понимал, почему я не еду с ним.
Фостер обошел машину; тяжело пыхтя, уселся за руль.
Я не видела, как он уехал. Бросилась в свою комнату, упала на постель и разрыдалась.
Доктор Питерс заканчивал прием. Под деревьями, где я стояла, был темно, однако глаза постепенно привыкли к сгущавшемуся полумраку. Из дверей дома один за другим вышли четыре посетителя; последней, пятой была молодая женщина с ребенком. Свет в приемной погас. Выждав для уверенности еще четверть часа, я перешла дорогу и постучала в дверь. Никакого ответа. Может быть, меня не услышали?
В этот момент свет снова зажегся, щелкнул замок.
— Доктор Питерс… — пролепетала я.
Ничем не выдавая своего удивления, он буднично, словно давно ожидал моего прихода, произнес:
— Пожалуйста, пожалуйста, проходите, мисс Томас.