— Да, мадам. У вашей дочери был нервный срыв. Он продолжался довольно долго, и она не сразу пришла в себя… Шесть месяцев лечилась в клинике, — сухо добавил он.
Мать побледнела под толстым слоем румян.
— Вы хотите сказать, что…
— Да, мама, — ответила я за Брайана. — В психиатрической клинике.
Она была в ужасе. Бросилась ко мне, обняла, чуть не плача.
— Все прошло, — сказала я быстро. — Я совершенно здорова. Меня выписали, и нет никакого повода для волнений.
Я солгала, но это произвело свое действие. Ее голос тут же изменился, как уже бывало раньше.
— Вот и хорошо, что я узнала обо всем этом только сегодня. Иначе я, наверное, умерла бы от страха за тебя. Твое возвращение нужно отметить. Виски или мартини?
Она все еще оставалась красивой женщиной. Стройная, очень подвижная. Я спросила себя, какое впечатление она должна произвести на Брайана. Но выражение его лица было, как на приеме в больнице, непроницаемым.
Я заметила, как пристально он осматривал комнату, где мы сидели. Дорогая мебель, восточные ковры, все подобрано с большим вкусом. Но мне показалось, что обстановка была уж слишком дорогой, безупречной, изысканной, чтобы быть по-домашнему располагающей и уютной. Слишком много роскоши, плюша, бархата, зеркал…
— Конечно, гостиничный номер не был таким, — объяснила я Брайану. — Мама все обставила по своему вкусу. Это что-то вроде образцового интерьера. Мама работает дизайнером — у нее богатые заказчики.
Брайан ничего не ответил. В соседней комнате зазвонил телефон, однако никто не обращал на него внимания.
— Может быть, ты поговоришь? — спросила я. — Это, наверное, кто-нибудь из заказчиков.
Она растерянно взглянула на меня.
— Не стоит, Морин. Сегодня вечером я не хочу ни с кем говорить. Меня нет дома.
Как по команде, звонки прекратились. Похоже, что звонивший был предупрежден заранее: если после трех попыток никто не подходит, нужно дать отбой.
Брайан пригубил виски и попросил разрешения закурить. Он вел себя неловко, обстановка, казалось, действовала на него угнетающе, а моя мать не принадлежала к тем женщинам, с которыми он привык общаться. Втайне я посмеивалась над ним.
Он вкратце пересказал, что произошло в последние дни в «Хогенциннене». Реакция матери не была для меня неожиданной: вскочив, она в возбуждении заламывала руки.
— Омерзительный городишко, и хозяйка под стать! Соблюдает, видите ли, традицию ежедневного полдника с коктейлями. И пишет свои проклятые письма — хотела бы я знать: кому? Может быть, ростовщикам? Деньги всегда были на ее стороне, что правда, то правда.