— О чем ты?
— Твое отношение к матери. Что ты испытываешь, когда думаешь о ней? Нежность, тоску или…
Я задрожала от возмущения.
— Оставь ее в покое!
— И не подумаю. Знаешь, я верю, что ты никогда не пыталась разыскать ее. Ты была очень к ней привязана — и в Бостоне, и потом, в «Хогенциннене». Убежден, что ты все о ней знаешь: и где она сейчас живет, и чем занимается…
— Она живет в Нью-Йорке, — прошептала я. — в отеле между Мэдисон и Пятой авеню. И ни в чем не нуждается.
— Продолжай!
— Я пробовала узнать ее адрес, когда переехала в Нью-Йорк. Несколько раз писала отцу, но он неизменно отвечал, что ничего не знает. По его словам, она не хотела его видеть. Так было, пока в один прекрасный вечер… — Я судорожно вздохнула. Брайан молчал, и я, собравшись с силами, продолжала: — Было уже довольно поздно, я задержалась на съемках в журнале и возвращалась домой. И увидела ее. Она как раз выходила из театра. Очень элегантная. Вечернее платье, манто, дорогие украшения. Господин, который ее сопровождал, тоже выглядел великолепно. От него за милю разило деньгами. Я подошла к ним. Может быть, этого не стоило делать, но я была так рада ее увидеть…
— Она была не рада встрече?
— Нет, почему же. Она быстро распрощалась со своим кавалером и повела меня к себе в отель. Мы долго разговаривали, пили вино. Нам так много нужно было сказать друг другу.
— И что потом?
— Ничего. Я ушла и вскоре после этого заболела. И больше ее не видела.
— Но ты помнишь ее адрес. Мы едем сейчас же.
Как я могла объяснить Брайану, что родную мать мне видеть гораздо тяжелее, чем Пола или Мэгги? Но мы все-таки поехали.
Мать была просто в восторге, увидев меня.
— Морин, милая, я несколько раз звонила тебе. Но никто не брал трубку. Наконец я отказалась от этих попыток, решила, что ты просто переехала…
— Да, ты права.
— Рада познакомиться с вами, доктор Питерс, — она бросила на него короткий, оценивающий взгляд. Любая мать, даже самая плохая, всегда интересуется, что за мужчина сопровождает ее дочь.
Брайан с подчеркнутой вежливостью кивнул, когда она протянула ему руку. На этот раз он чувствовал себя не столь уверенно.
Мать никогда не была молчаливой, и радостное возбуждение, охватившее ее при виде меня, исторгло из нее целый поток слов.
— Я даже не знала, где тебя искать, Морин. Писать в «Хогенциннен» было бессмысленно, оттуда я никогда не получала ответа. И я решила, что ты позвонишь, как только снова захочешь увидеться со мной. И вот ты здесь…
— Я была очень больна, мама.
— Больна? — она искренне расстроилась. — Надеюсь, ничего серьезного? Доктор Питерс, вы же врач, не так ли?