— Думаешь о чем-то мрачном? — тихо спросил Трейс, выводя ее из задумчивости.
— Как ты догадался?
— Это написано у тебя на лице, причем большими буквами: ВИНОВАТА.
— Виновата?
— Да. — Он посмотрел на нее. — Видимо, виновата в том, что испытываешь чувства, свойственные всем людям. Кажется, тебе больше нравилось ничего не чувствовать.
— Я прекрасно знаю о своих слабостях, Трейс Тейлор! Не нужно напоминать мне о них! Все и так ясно, раз я лежу тут рядом с тобой!
— Это проявление слабости? А я думал о чувствах. Прости, я ошибся.
— Я тоже ошиблась. Нужно было пристрелить тебя, вместо того чтобы отдаваться тебе, — сказала Бетани, пытаясь сдержать слезы.
Трейс поднял вверх укушенный палец.
— Я не знал, что ты отдаешься. Мне показалось, принцесса, что ты сражалась до последнего.
— Не старайся сделать вид, что не понял меня. — Ее голос задрожал, когда она заметила, с какой нежностью смотрит на нее Трейс.
— Конечно, я понял. Но мне хочется, чтобы ты перестала мучить себя за то, в чем не было ни твоей, ни моей вины. Ничьей вины. Иногда события выходят из-под контроля. И твой отец понимал это.
Слезы текли по щекам Бетани, но она не замечала этого.
— Мы поссорились перед тем… перед тем как он умер. Я так и не успела извиниться перед ним. — Трейс долго молчал.
— Я не знал. Теперь мне понятно, почему ты так терзаешься. — Он стер слезы с ее щек. — Но мне кажется, твой отец не держал на тебя зла, принцесса. Он был не таким человеком. Возможно, он не был самым внимательным отцом, но он любил тебя. Только слепой мог не видеть этого.
— Ты прав, Трейс. — Бетани улыбнулась ему сквозь слезы. — Почему я не подумала об этом раньше?
— Потому что все это время ты вообще не могла думать. Это вполне естественно.
Напряжение, в котором жила Бетани последние полгода, постепенно начало отпускать ее. Она вспомнила, что отец ни разу не вспомнил о ссоре, и поняла, что Трейс совершенно прав. Виня себя за поступок, которому отец, вероятно, не придал никакого значения, она опустошала свою душу. Если бы не Трейс с его настойчивым желанием разбудить в ней эмоции, она жила бы с этой пустотой многие годы. Вероятно, она была обязана ему больше, чем могла себе представить.
— Трейс Тейлор, ты необыкновенный человек! — с воодушевлением казала она.
— Это упрек?
Его подозрительность развеселила ее. Бетани прижалась к нему, вовсе не собираясь возбудить его, а в порыве нежности. Но его тело не делало различий между простой человеческой нежностью и проявлением желания.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — сказал он, обнимая ее. — Так мы никогда не выйдем из этой палатки.