Во время последнего года учебы она вместе с Кэти приехала провести уик-энд в дом моих родителей. Именно во время того уик-энда выкристаллизовалось мое представление о ней. Марк приехал на пару дней, чтобы зализать раны после разрыва отношений с последней своей подружкой. Он хотел поговорить об этом со мной. Но когда в комнату вошла Эмма, его страдание по поводу его неспособности быть верным испарилось.
— Как я могу остановиться на одной женщине, когда здесь так много прекрасных девушек? — воскликнул он.
— Но разве нет такой, которая кажется тебе более замечательной, чем все остальные? — спросила я с легким раздражением в голосе.
— Они все фантастичны в разное время, — улыбнулся он.
— Ты не можешь найти девушку, подходящую под твое настроение, — настаивала я.
— Но ты можешь, вот в чем проблема, — сказал он.
Даже когда я вела с ним строгие беседы о необходимости хоть какой-нибудь передышки перед тем, как завязывать новые отношения, в его ответах проскальзывал явный интерес к Эмме.
К концу первого же вечера они прибегли к хитроумным уловкам, чтобы побыть наедине. Это был уже не первый раз, когда он западал на одну из моих подруг, и я была почти уверена, что и не последний. Но это было впервые, чтобы кому-то не удалось вернуть его. Несколько месяцев спустя Марк изведал горькую боль отказа. Ни он, ни она никогда ничего со мной не обсуждали, но Марк никогда не вспоминал о своей поруганной гордости в этой любовной связи.
К этому времени Кэти и я были в полном распоряжении Эммы, занимавшей центральное положение. Я была счастлива своим статусом наблюдателя. Жизнь не крутилась вокруг меня. Я крутилась вокруг жизни, и это было комфортное ощущение.
По дороге в Ноттинг-Хилл у меня возникает такое чувство, словно я — наблюдатель за жизнью Эммы; но когда она глушит мотор на темной улице, как раз ниже Колвилл-террас, я понимаю, что в этот раз она потребует от меня чего-то большего.
— Люси, ты знаешь, обычно я рациональна и редко теряю над собой контроль, — начинает она, поворачиваясь на своем сиденье и садясь ко мне лицом. Я киваю. Однако больше не верю в это. — Ну, разве что в последний месяц я не соответствую этой характеристике, — продолжает она. — Около четырех недель назад Гай сказал, что решил оставить жену и жить со мной. — Она для пущего эффекта выдерживает театральную паузу. Я, как она того и ожидает, включаюсь в отведенную мне роль и произношу несколько подобающих моменту реплик. Но вдруг начинаю чувствовать, что уже очень поздно, что все мое тело расслаблено и жаждет сна.