— Так или иначе, Люси, я думаю, что ты немного лицемеришь, принимая во внимание твое признание, которое ты сделала в прошлый раз, когда мы встречались.
— Это совершенно другое! — протестую я, излишне резко опуская свой стакан на стол возле нее. — Я устроила представление для галерки, пытаясь наскоро сляпать что-то провоцирующее, чтобы не отставать от вас! Понимаете?
Они ошеломленно смотрят на меня.
— Мы стали друзьями, — настойчиво повторяю я.
— Тогда, в интересах дружбы, расскажи-ка нам, как выглядит этот Сексапильный Домашний Папа! — просит Кэти.
Эмма вяло перемещается в сидячее положение и откидывается на подушки — в ожидании, и я решаю, что, учитывая ее усилия, она заслуживает кое-чего несколько более значительного, чем те крохи сведений, на которые я пока отважилась.
— Ну, хорошо; он не из тех надутых, самодовольных типов, чье чувство собственного достоинства определяется их ежегодными премиями, он не плешив, и в его одежде нет намека на «Кру»[25], — начинаю объяснять я.
— Не говори нам о том, чего у него нет, скажи лучше, что есть, — наставляет меня Эмма.
— Довольно высокий, темноволосый, несомненно, задумчивый, пока не заговорит, ибо потом это впечатление разрушается, особенно когда он произнесет что-то вроде: «Черный зерновой хлеб, бесспорно, предпочтительнее для детских завтраков, вы так не думаете?» — даже при богатом воображении трудно истолковать это неправильно.
Они сидят не шелохнувшись.
— А больше ты с ним ни о чем не говорила? — переходит в наступление Кэти.
— Он считает, что я должна выставить свою кандидатуру на выборах в качестве представителя от родительского комитета класса, и говорит, что поможет мне, — отвечаю я.
— Не думаю, что тебе это что-то даст… — говорит Кэти, — хотя… у вас появятся поводы для встреч вдвоем!
— В первый день учебного года он предложил мне пойти выпить с ним кофе.
Эмма делает попытку выпрямиться на краю дивана.
— Сам?
Я утвердительно киваю, получая удовольствие, видя на их лицах восхищенное выражение.
— Ты нам об этом не говорила! — замечает она.
— Потому что до этого не дошло, — загадочно отвечаю я.
— Ты хочешь сказать, что отказалась? — спрашивает Кэти.
— Нет, все гораздо сложнее!
— Господи, Люси, не понимаю, как ты можешь оставаться такой спокойной? — Эмма прикрывает рот рукой.
— Что произошло? Пожалуйста, во всех деталях, — просит Кэти.
— Он заметил, что я в пижаме, и взял назад свое приглашение, правда, не окончательно, временно, но пока больше никуда меня не звал.
— Люси, что за чушь! — хохочет Кэти. — Что еще за пижама? Тебе что, восьмой десяток, или у тебя вдруг захлопнулась дверь?