Раб оторвал взгляд от утки, которую поворачивал на вертеле над пламенем.
– Это был только дождь, – сказал он с презрением. – У нас в Трое часто идут дожди.
Он всегда напоминал работникам кухни, что его отец был царем там, где было несколько несчастных хижин где-то на берегу океана на севере.
– Я предполагаю, что вместе с дождем в Трое падают крокодилы! – сказал кто-то презрительно. На кухне существовала традиция, что любая история о Трое должна восприниматься как выдумка.
Один из мальчиков-помощников пекаря, который нес новую партию булочек для жарки, потерял сознание в самый неподходящий момент и с грохотом упал прямо на посыпавшиеся с подноса булочки. Главный пекарь пришел в ярость.
– До обеда фараона осталось полчаса! – орал он в гневе. – Немедленно несите мне следующую партию! Эй, ты, старый дурень, там в углу, иди сюда и наведи здесь порядок!
Он продолжал шуметь, и пот струился с его лба, а его помощники в спешке носились по кухне.
Из-за заминки в приготовлении обеда для фараона на кухне образовалась суматоха. Резчики требовали мяса, те, кто украшал блюда, набрасывались на выпеченные изделия, красиво одетые подавальщики носились туда-сюда, натыкаясь на кухонных слуг и браня их. Все бегали, покрытые потом, в ужасной жаре. Когда обед закончился, все рабы выползли во внутренний двор, даже не притронувшись к остаткам еды. Даже мальчик-водонос, у которого всегда был хороший аппетит, объявил, что его тошнит от одной только мысли о еде. Они долго обмахивали себя опахалами, опускали голову и руки в воду и смотрели, уставившись изможденными глазами в свинцовое небо.
Старик, сжимая руками пульсирующую голову, поспешил за угол. Впервые с тех пор, как он начал работать на кухне, никто не потрудился спросить, куда он идет. А он пошел по знакомой дорожке через квартал, где жили садовники, и несколько несчастных женщин и детей без всякого интереса смотрели ему вслед, наконец вышел в маленькие ворота к мусорным ямам.
Дерево было более высоким, чем когда-либо, и выглядело так, будто его молодая гордость не чувствовала никакого беспокойства по отношению к немощному несчастному старику. Он даже не рискнул прочесть заклинание, а просто тихо сел, счастливый, по крайней мере, что здесь нет никакой глупой болтовни. Дерево стояло молча, и разговор между ними не получался, как бывало когда-то.
– Это я посадил тебя, – говорил он укоризненно после долгого молчания, но если дерево и ответило, то только ветвями, которые были так высоко, что старик вряд ли мог их заметить.
Начинало темнеть, и он должен был возвращаться на душную кухню, где его ждали бесконечные вопросы. Но, прежде чем уйти, он решил произнести одно заклинание, самое первое и самое простое, произнесенное им в то далекое время, когда дух дерева показал себя, убив стражника, угрожавшего ему. Он заполз назад в свое укрытие и расположился прямо на земле, откопав несколько красивых камней. Затем он повернулся на спину и проговорил магические слова, смотря прямо в темноту ветвей. Спустя несколько мгновений, издавая еле уловимые вздохи, дерево стало отвечать ему. Сначала оно ответило шепотом, потом покачало ветвями, наклонилось, загрохотало, вспыхнуло и заревело. Оно хлестало ветвями и согнулось под напором урагана, когда небеса разверзлись, а потоки воды хлынули вниз, как будто из переполненного небесного Нила. Ураган сдул крыши с жилищ рабов, а стены из грязи превратились в бесформенные глыбы. Потоки воды погасили огонь во всех печах. Во дворце фараона собственную кровать бога торопливо переместили из-под протекающей крыши в сухое место. Люди сбились в кучи, дрожа и вопя от страха, дети вскрикивали при вспышках молнии, все говорили о конце мира.