— Вчера, восемнадцатого октября, половина шестого пополудни, два выстрела в голову, рана, несовместимая с жизнью, летальный исход.
— Понятно, — скептически протянула я, не желая сдавать позиции. — Но я не коп. — Я отвернулась к кофеварке, решив сломить ее стальную волю своим убийственным взглядом, который уступает лишь…
— Тогда кто же вы?
«Ваш ночной кошмар», — хотела было ответить я, но решила, что это глупо.
— Я частный детектив. Ловлю неверных супругов и потерявшихся собак. Делами об убийствах не занимаюсь.
Вообще-то занимаюсь, но ему незачем об этом знать. Я только что с успехом завершила одно сложное дельце и надеялась отдохнуть хотя бы несколько дней.
— А парнишка…
— Ангел, — произнесла я, досадуя на себя, что не изгнала этого бесенка, хотя возможность была.
— Разве он ангел?
— Нет. Его зовут Ангел.
— Его зовут Ангел?
— Да. А что тут такого? — взвилась я; эта ангельская перекличка действовала мне на нервы.
— Я думал, что он ангел не по имени, а по сути.
— Его так зовут. И поверьте мне, он самый настоящий ангел.
Минула целая эпоха, одноклеточные организмы превратились в ведущих ток-шоу, а кофе продолжал испытывать мое терпение. Я сдалась и решила пойти пописать.
Покойник последовал за мной. Вечно они…
— Вы очень… яркая, — начал он.
— Спасибо.
— И… блестящая.
— Ага.
Тоже мне новость. Мне и раньше говорили, что для покойников я точно маяк или путеводная звезда, этакое лучезарное светило — ударение на «лучезарное», — заметное с другого конца земли. Чем ближе они подходят, тем ярче блеск. Если можно так выразиться. Мне всегда казалось, сияние — это плюс. Все-таки я единственный ангел смерти по эту сторону Марса. Я провожаю почивших к свету. В общем, я своего рода дверь. Не всегда получается гладко. Все равно что вести лошадь на водопой: она может и заартачиться.
— Кстати, — бросила я через плечо, — если когда-нибудь увидите настоящего ангела, бегите. Со всех ног. Не оглядываясь.
Это, конечно, неправда, но мне нравится смущать народ.
— Серьезно?
— Серьезно. Эй… — я замерла и повернулась к нему лицом, — вы до меня дотронулись? — У моей правой щиколотки явно кто-то отирался, — кто-то холодный, а раз уж в комнате всего один покойник…
— Что? — возмущенно переспросил он.
— Не сейчас, а когда я лежала в кровати.
— Что вы! Конечно нет!
Я прищурилась, смерила его угрожающим взглядом и поковыляла в ванную.
Мне нужно было принять душ. Причем срочно. Не могу же я весь день слоняться по квартире и болтать с призраками. Дядю Боба удар хватит.
Но, зайдя в ванную, я осознала, что грядет худшая минута моего утра — мгновение, когда я скажу «Да будет свет». Я тяжело вздохнула и подумала, не остаться ли все-таки дома, наплевав на артериальное давление дяди Боба.