— Все в порядке? — забеспокоился Сассмэн.
Чуть не забыла, что они здесь. Я сдержанно кивнула.
— Знаете, — вмешалась Элизабет, — мне кажется, он искренне пытается вам поверить.
Я скривилась и скептически посмотрела на нее. И очень зря — она же просто хотела помочь.
— Они сейчас здесь? — спросил Гаррет.
Я вздохнула; мне не улыбалось выслушивать его обвинения. Но раз уж он сам спросил…
— Да.
Он вынул записную книжку.
— Не могла бы ты спросить мисс Эллери, когда у нее день рождения?
— Нет.
Элизабет шагнула вперед:
— Двадцатого июня.
Я взглянула на нее:
— Он знает, когда ваш день рождения. Он просто меня проверяет.
— Нет? — разочарованно переспросил Гаррет. Казалось, он хотел услышать мой ответ, хотел поверить мне. Пусть и на пять минут. Знаю я таких — они верят, пока все благополучно. С ними нужно держать ухо востро. У них есть отвратительная привычка ударить исподтишка, когда я меньше всего этого ожидаю.
— Скажите же ему, — настаивала Элизабет.
— Вы не понимаете, — пояснила я. — Такие, как он, никогда не поверят окончательно. У него обязательно останутся сомнения. Он будет вечно меня допрашивать, выуживать сведения, которые ему уже известны, чтобы посмотреть, как я сяду в лужу. — Я оглянулась на Гаррета. — Так что пошел он к черту.
— Элизабет, — вмешался Сассмэн, — может, нам лучше…
— Нет! — крикнула она так, что я подпрыгнула, и Гаррет тут же уставился на меня. — Скажите ему. — Она подбежала к столу и наклонилась ко мне. — Ему нужно преодолеть себя и поверить вам. Он не знает, что теряет. Так и проживет всю жизнь с одномерным представлением о мире. У него не будет ни ориентира, ни надежды на то, что люди, которых он любил и потерял, перейдут в лучший мир. Что у них все будет хорошо.
Я поняла, что Элизабет говорит не о Гаррете. О себе.
Я встала и подошла к ней:
— Элизабет, что с вами?
Она чуть не плакала. Я заметила, что в ее тусклых глазах блестят слезы.
— Я столько хочу рассказать сестре, но она такая же, как он… как я. Я бы вам тоже никогда не поверила. — У нее бессильно опустились плечи. Элизабет бросила на меня виноватый взгляд. — Простите меня, Шарлотта, но это правда. Я бы вам никогда не поверила. И она не поверит.
Я с облегчением улыбнулась. И это всё? С такой проблемой мне приходилось сталкиваться бессчетное количество раз.
— Элизабет, — сказала я, — из всех задач, которые нам предстоит решить, эта самая простая.
Гаррет наблюдал за нашим — точнее, моим — разговором, но, к его чести, ничем не выдал своих эмоций. Я часто думала, до чего смешной, должно быть, кажусь живым, когда разговариваю сама с собой, бурно жестикулирую и обнимаю воздух. Правда, у меня не всегда есть выбор. Раз уж Гаррет отказался уйти, придется ему познакомиться с моим миром. Я не стану сдерживать себя в угоду его изысканным представлениям о правилах приличия, да еще у себя в офисе.