Граф оторвал взгляд от газеты и посмотрел на дочь. Его глаза осветились радостью, и от этого светлого взгляда и у Сары на душе стало светло.
— Моя дорогая! — Граф встал и протянул руки дочери. Как приятно, когда тебя принимают с таким радушием! Как чудесно, когда в мире есть тот, чье лицо светлеет, когда ты появляешься на пороге! Почему она лишила себя этого счастья?
— Папа! — Сара улыбнулась, едва сдерживая слезы радости, и поцеловала отца.
Графиня поднялась с кресла:
— Я вас оставлю…
— Нет, пожалуйста, не уходи. — Сара высвободилась из объятий отца, взяла мать за руки и поцеловала ее в щеку, прошептав: — Прости меня. Прости за все.
Тело графини, которое немного напряглось, когда Сара наклонилась, чтобы поцеловать ее, расслабилось при этих ее словах. Она крепко пожала руки дочери, и глаза ее, умные и проницательные, согрела нежность. В них появился влажный блеск.
— Она вернулась к нам, Ричард.
− Да.
Когда все расселись, Сара глубоко вдохнула.
— Я хочу поговорить с вами о том лете, когда я познакомилась с Бринсли.
Родители переглянулись, но Сара не поняла, что означал этот обмен взглядами.
Расправив на коленях юбки, она продолжила:
— Вы знаете, что мой брак с Бринсли не был счастливым. Давайте не будем об этом говорить, я не для этого пришла. Чего я не могу понять, так это как я могла влюбиться в него. Я говорила себе, что это страстное увлечение, но ведь это не так. То была любовь. Поэтому вы позволили мне выйти за него.
Отец вдруг побледнел так, что его лицо приобрело землистый оттенок.
— Папа, ты нездоров? Может, приказать, чтобы принесли чаю?
Отец быстро качнул головой.
— Нет, Сара, продолжай, — сказала графиня.
Сара заговорила скороговоркой:
— Я не понимаю, почему я его не разглядела? Я не понимаю, как может человек, насквозь гнилой, безупречно разыгрывать роль порядочного джентльмена? Ведь именно так он вел себя в первые месяцы нашего знакомства. Как добрый, порядочный человек. Я была уверена, что он меня любит. Потом, когда все пошло прахом, я сказала себе, что меня ослепила страсть. Я сказала себе, что была лишь глупой девочкой, которую представительному и обаятельному юноше было легко ввести в заблуждение. Но… я никогда не была глупой девочкой, насколько мне помнится.
— Нет, не была, — пробормотала графиня.
Сара и не подозревала, как важна для нее оценка матери. В груди разливалось тепло. Как приятно, когда тебя хвалят те, чьим мнением ты дорожишь.
— Тогда как же я могла так заблуждаться? Графиня несколько долгих мгновений смотрела на мужа.
Поскольку он так и не заговорил, заговорила она: