Она пристально взглянула на него, и на ее лицо легла тень. Возможно, потому, что она вспомнила прошлую ночь.
— Да, конечно. Ты прав. — Она взглянула на дверь. Очевидно, Сара не чаяла поскорее от него избавиться. Она его не простила.
Сара вызвала горничную, дернув за шнурок, и подошла к туалетному столику со множеством маленьких серебряных горшочков.
— Поговорим о прошлой ночи? — спросил наконец Вейн.
Судорожный вздох.
— Я… я не могу думать об этом сейчас.
«У меня есть дела поважнее».
Невысказанные слова повисли в воздухе, сгущая атмосферу. Даже если она выпроваживает его, неосознанно используя мальчика в качестве щита, в Вейне вскипела ревность.
И ревность заставила его сказать:
— Ты же сама прочла в письме, что мальчик счастлив и о нем хорошо заботятся. На этом можно ставить точку.
Она обернулась, и он увидел в зеленых ясных глубинах проблеск разочарования.
— Ты думал, что после долгих поисков я не захочу лично убедиться в том, что мальчик счастлив? Разумеется, я поеду к нему. И привезу его сюда.
Вейн сдвинул брови.
— Ты этого не сделаешь. — Вейн провел рукой по волосам. — До сих пор я шел вам навстречу, миледи, но здесь — конец пути. Вы переживали за благополучие мальчика, мы оба переживали. Но он вам не родственник. Вы бы даже не знали о его существовании, если бы Бринсли поступил как порядочный человек. — Вейн хмыкнул. — Что я говорю? Если бы Бринсли вел себя как порядочный человек, мальчика вообще не существовало бы.
— Я несу за него большую ответственность, чем какие-то чужие люди в Сент-Олбансе!
— Чужие люди? Он живет с ними уже десять лет, Сара. Если Бринсли, отец мальчика, счел нужным передать своего сына заботам этих людей, если мальчика кормят, одевают и обращаются с ним так, как пишет Финч, тогда вам больше нечего делать. — Вейн стиснул зубы. — Подведите под этим черту, мадам. Я согласился провести поиски… Проклятие, я согласился предоставить мальчику обеспечение, если в этом будет необходимость. Но в этом нет необходимости. Он жив, здоров и благоденствует. Оставьте его в покое.
— Он должен жить в своей семье. — Скрестив руки на груди, Сара отвернулась от него и посмотрела в окно.
Боль и гнев закипели в нем и поднялись, как лава к жерлу вулкана за мгновение до извержения.
— Вы не его семья, — угрожающе тихо сказал он. — Он сын любовницы вашего мужа. А что, если он счастлив, живя там, где живет? Вы намерены явиться туда, объявить о его истинном происхождении и увезти мальчика с собой? Ради чего все это? Ради мальчика или только ради вас? Ради того, чтобы вы получили желаемое?