— Привет, Грег. — Вейн попытался придать своему голосу больше дружелюбия. Он рассчитывал, что все в доме будут еще спать в этот ранний час, но забыл о любви брата к здоровому образу жизни.
Они пожали друг другу руки, и Грег хлопнул его по плечу и повел в библиотеку.
Налив Вейну бокал вина, брат сказал:
— Боюсь, у меня для тебя плохие новости.
Вейн устало опустился в кресло.
— Только не говори мне, что Фредди вновь отчислили из университета. — Увидев в глазах Грегори удивление, Вейн пояснил: — Банбури сообщил мне, что вся семья в сборе.
Поджав губы, Грег сказал:
— Наш брат не придумал ничего лучше, чем стащить у декана парик и повесить его на самый высокий шпиль капеллы Королевского колледжа. Декан отправил его домой, выставив счет на десять фунтов.
Вейн поднял брови.
— Десять фунтов?
— За парик.
Если бы не настроение, вызванное событиями прошлого вечера, Вейн рассмеялся бы. Но он не рассмеялся, а лишь пожал плечами.
— Ничего страшного. Всего лишь юношеская шалость.
Грег протянул Вейну бокал и откинулся на спинку кресла.
— Эта безобидная шалость могла стоить Фредди сломанной шеи!
Вейн прикусил язык, чтобы не ответить колкостью. Только этого ему не хватало. Братца с его благими намерениями, которым он никак не мог найти достойного применения. Братца в очередном крестовом походе. Потягивая вино, Вейн пытался унять раздражение.
— Ты преувеличиваешь.
— Нельзя допустить, чтобы Фредди продолжал в том же духе. Ты должен научить его дисциплине, Вейн.
При этих словах брови Вейна вновь взметнулись.
— Я? Каким образом?
— Я не знаю. Поговори с ним по-мужски.
Раздражение грозило вырваться наружу, но Вейн заставил себя улыбнуться.
— Полагаю, ты уже это сделал.
— Тогда урежь его содержание!
— Это только разозлит его и подтолкнет к еще большему сумасбродству и, как следствие, заставит нас раскошелиться. Ты же знаешь, какой он.
— Но, Вейн…
— Ради Бога, Грег, оставь меня в покое! Пусть Фредди катится к черту, мне все равно.
Грег заморгал.
— Старина, у тебя все в порядке?
Вейн глотнул вина.
— Да, конечно.
— Откровенно говори, ты выглядишь так, словно вернулся с собственных похорон, и я не думаю, что отчисление Фредди из университета имеет к этому отношение. Ты ничего не хочешь рассказать?
Вытянув ноги, Вейн посмотрел на покрытые грязью носки сапог и покачал головой. Еще немного, и он вправду начнет исповедоваться младшему брату священнику в своих ночных грехах.
Вейн откинул голову на обтянутую мягкой кожей спинку кресла. Его вновь захлестнуло чувство вины и презрения к себе. Окатило, словно сердито шипящей приливной волной. Как он мог так низко пасть? Он сомневался, что ему когда-либо удастся избыть эту ужасную, разъедающую душу боль унижения.