Уна вздохнула.
— Да, — подтвердила она. — Конечно, да.
— Это совершенно волшебно, — заключил Майк. — Такие старые сосновые длинные узкие обеденные столы — думаю, Пол, тебе понравится: середина викторианской эпохи, я бы сказал… разумеется, не мой период. И мы иногда вроде как сдвигаем их вместе, а потом Лукас всегда говорит нам пару слов, прежде чем мы, гм, — короче говоря, преломим хлеб.
— Что говорит? — перебил Бочка. — Типа, как он хочет купить всему миру «Коку»?[19]
— Ха! — фыркнула Уна, явно развеселившись.
— Мы, — довольно сухо отрезал Майк, — не совсем такие.
— Ладно, — произнес Бочка. — Приятно знать. В шесть, ага. Пол, ты идешь или как?
— Скоро — я тебя позже нагоню, хорошо? Только погляжу на эти графинчики. Бакелитовые,[20] да? Какая прелесть, — восторгался Пол. — К ним даже ложечки прилагаются.
Майк кивал, не скрывая восторга.
— Синие и зеленые крапинки особенно необычны, — говорил он. — Коричневые встречаются намного чаще. В Стоуке[21] была одна очень известная фабрика: эти, я совершенно уверен, родом оттуда.
Бочка почему-то разок покосился на Уну — та бессмысленно разглядывала то, что в нормальном доме представляло бы собой оштукатуренный потолок, но здесь было парящей, призрачной пустотой, мрачно украшенной вздымающимися грозовыми облаками выцветшей тонкой фланели. Затем Бочка повернулся, стукаясь локтями и коленями, протиснулся по лабиринту вонючих перегородок, ругаясь, словно безумец, проснувшийся от ночного кошмара, и нащупал дорогу обратно в двадцать первый век.
(Ага. И даже чаем не напоили).
Ну слава тебе господи, подумал Джейми, когда такси все-таки свернуло за угол, о котором Джейми говорил и говорил: наконец-то я его вижу — вон оно, посмотрите — прямо впереди, видите? Большое квадратное кирпичное здание, видите? Да?
— Чтоб мне лопнуть, — изрек водитель такси. — Вот так дела. Знаете что? Я тут много лет езжу, а поворотика этого в глаза не видал. Потрясающий город. Потрясающий. Правда? Лондон. А? Потрясающий город. Каждый день что-нибудь новое. Знаете, сколько лет я уже в этом деле?
— Да, — очень устало ответил Джейми. — В Рождество будет двадцать два. Вы уже говорили. Просто подъедьте как можно ближе, хорошо? К главным дверям, вон туда.
— Двадцать два года на Рождество, да. Уже говорил? Не помню. Голова дырявая. Ну что — здесь подойдет? А я не знал, что он тут есть, этот поворотик. Каждый день в этом деле узнаешь что-нибудь новенькое.
Ну почему, с изрядной долей горечи подумал Джейми, ты последние двадцать минут любезно меня уверял, что прекрасно