— А я не хочу, чтобы ты уходила! Может, я еще не все сказал, что намеревался?
От возмущения Милли перешла на крик:
— Да что ты еще можешь мне сказать? И так уже обвинил во всех смертных грехах! А я не сделала и половины того, что ты мне приписываешь. Ну, допустим, я обманула тебя. Ты женился на мне для очистки совести, но ведь сразу же придумал, как можно меня использовать в своих целях. Разве нет? Да, я получила твои деньги, но сейчас я уже вернула долг, просто ты еще не знаешь об этом. Загляни в банк и убедись сам. Мне очень нужны были эти деньги, чтобы осуществить свою голубую мечту, а не на побрякушки и тряпки, как ты думаешь. Что касается Шона, поговори с ним по душам и поймешь, что зря накинулся тогда на нас. Между нами ничего не было, да и быть не могло! Как ты не понимаешь?!
Произнося свою тираду на едином дыхании, она металась по гостиной, давно сбросив с ног туфли. Кен с тайным удовольствием наблюдал за ней, дожидаясь, когда она дойдет до точки кипения и скажет то, что он больше всего хотел услышать. Правда, учитывая ее взрывной характер, он сильно рисковал получить по голове вазой. Но, как известно, риск — благородное дело. А она продолжала все с тем же напором:
— Наконец, твое кольцо… Я бы вернула его тебе, если бы могла. Но, как видишь, его нет со мной. Да пропади все пропадом, какие еще кольца, когда у меня сердце разрывается от твоей жестокости!
Он сощурился и вкрадчиво уточнил:
— Это почему же у тебя разрывается сердце, интересно узнать!
— Да потому, что я с ума по тебе схожу, жить без тебя не могу!
Осознав, что она только что выпалила, Милли в отчаянии закрыла лицо руками. Зачем она это сказала? Кен только посмеется над ней, достаточно посмотреть, как он ухмыляется. Доволен, что довел ее до признания своей слабости. Счастлив, что может вертеть ею, как хочет.
— Не верю! Докажи! — Его броня дала трещину, сквозь нее просочились настоящие чувства.
Милли отвела руки от лица и растерянно спросила:
— Как я могу это доказать?
— Проведи со мной ночь безо всяких обязательств. — Он не шутил, его горящий взгляд будто пронзал ее насквозь.
Милли вдруг отняла руки от лица руки и задумалась. А действительно, пусть она будет, эта ее единственная ночь с мужчиной, который ей дороже всех на свете.
Медленно, очень медленно она сдвигала пальцами бретели платья, пока они не соскользнули с ее плеч. Само платье, чуть задержавшись на груди, тоже устремилось вниз с легким шуршанием и растеклось серебристой лужицей у стройных ног. У Кена прервалось дыхание, сердце замерло, а затем понеслось вскачь. Безо всякого стыда она демонстрировала свои прелести, чуть прикрытые кружевом и шелком.