А как быстро и четко проводилась каждая экзекуция!
Когда все умерли, Строитель закончил только первую половину работы. Он уже ничем не напоминал обыкновенного, пусть и очень красивого молодого человека, и конструирование, которым он занялся, оказалось зрелищем, от которого Генри Лайтнер не мог оторвать глаз.
По завершении работы им предстояло перейти в соседнюю комнату, где томился персонал дневной смены. А после того, как последние посетители покинули бы больницу, в подвал предстояло спуститься всем больным, один за другим, вечером и ночью.
Такое безжалостное, быстрое уничтожение плоти и костей.
Такая жажда созидания…
Дрожа всем телом, Брюс Уокер поднялся и отвернулся от вентиляционной решетки. Ноги не держали, и он привалился к стене. Потом доплелся до унитаза, опустил крышку сиденья, сел.
Он никогда не был суеверным человеком. И однако, пока он слушал доносящиеся из решетки крики, ощущение сверхъестественного охватило его, словно он всю жизнь увлекался спиритизмом. Он знал, что ему не удалось случайно подслушать аудиосигнал, идущий из преисподней, но он также знал и другое: подслушанное – не свидетельство ординарного преступления, совершенного социопатом. Он подслушал что-то необычное, что-то загадочное, что-то более жуткое, чем массовое убийство.
И он не знал, что ему с этим делать. Если бы он кому-нибудь рассказал о случившемся, ему бы, скорее всего, не поверили. В семьдесят два года он полностью сохранил ясность ума, но в современном мире, где правила молодость, странная история, рассказанная стариком, прежде всего вызвала бы мысль о болезни Альцгеймера. А когда мужчина, проживший в браке много лет, становится бездетным вдовцом, он, чтобы скрасить одиночество и привлечь к себе внимание, вполне может выдумать невероятную историю о далеких голосах жертв, которые донеслись до него по вентиляционным коробам.
Гордость Брюса не позволила бы ему помчаться с этой историей к медсестре или врачу, которые могли высмеять его, но сдержало его нечто большее, чем гордость. Инстинкт самосохранения, в котором он не нуждался долгие десятилетия, предупредил его: если он расскажет об этом кому не следует, его ждет смерть, и смерть эта будет быстрой.
Дрожь ушла. Брюс Уокер подошел к раковине и вымыл руки. Испуганное лицо, которое он увидел в зеркале, не прибавило ему уверенности в себе, и он отвернулся.
Когда вышел из туалета, две медсестры практически закончили перестилать ему постель. Грязные тарелки унесли. На тумбочке у кровати стоял стаканчик с прописанными ему лекарствами, и он предполагал, что в графине ледяная вода.