Мыслить в таком
ключе чревато
двумя негативными
последствиями:
во-первых, мы
производим
впечатление
махровых кретинов,
которые волнуются
исключительно
о таких глупостях,
как моно- и
диглицериды,
– штуковинах,
которые не
особо влияют
на судьбу животных
(и это понимает
любой адекватный
человек); и,
во-вторых, как
это происходит
в случае с кормлением
наших собак
и котов, мы часто
не замечаем,
когда действительно
способствуем
страданиям
животных там,
куда не добрались
длинные руки
«веганской
полиции», способной
нас покарать.
Если веганство
со стороны
кажется чем-то
вроде секты,
то это потому,
что мы имеем
склонность
придерживаться
определенной
ортодоксальности,
которая предписывает,
что нам позволено,
а что – нет, вместо
того чтобы
развивать
собственное
ощущение допустимого
исходя из здравых,
вразумительных
соображений.
Большинство
людей утверждает,
что «любит
братьев меньших»,
но они не желают
ввязываться
в какую-либо
возню, хоть
отдаленно
напоминающую
безумную религию,
превозносящую
права животных.
Они предпочитают
не усложнять
себе жизнь и
не видят ничего
привлекательного
в том, чтобы
казаться кому-то
радикалами,
революционерами
или фриками.
Наоборот, такие
ярлыки обыкновенно
воспринимаются
как несмываемый
позор – то, чего
имеет смысл
активно избегать.
И это, друзья
мои, основная
причина того,
почему мы –
веганы, а они
– нет.
Доброе утро,
Мистер Навозник!
«Когда Грегор
Замза проснулся
в своей постели
утром после
дурного сна,
он обнаружил,
что превратился
в гигантское
насекомое».
Так начинается
известный
рассказ Франца
Кафки «Превращение»,
персонаж которого
неожиданно
становится
навозным жуком,
метафорически
воплощая в себе
все мытарства
и бессмысленность
обычного человека.
Если задуматься,
это почти
безукоризненная
аналогия: Кафка
не зря связывает
людей не с инсектами
в целом – животными,
больше ведомыми
инстинктами,
чем рациональным
мышлением –
а с конкретным
видом, чья жизнь
настолько тесно
связана с какашками,
что его даже
назвали в их
честь.
Пять дней в
неделю, восемь
часов в день,
навозников
можно лицезреть
за их дерьмовой
работой: они
производят
говно, продают
кал или просто
таскают экскременты
с места на место.
По вечерам они
так вымотаны,
что обыкновенно
просто приходят
домой и смотрят
миазмы по ТВ
на протяжении
нескольких
часов, прежде
чем впадут в
спячку. По выходным
они развлекаются
фекальными
занятиями вроде
рыбалки и гольфа,
а в течение
трех сливных
недель наслаждаются
сраненьким
отпуском с
семьей.
Поначалу типичный
навозник может
говорить самому
себе, что подобная
рутина всего
лишь временна
(«до того, как
стартанет моя
настоящая
карьера» или
«пока я работаю
над сценарием»
и т.д.), но спустя
пару лет мечты,
надежды и подлинные
радости почти
неизбежно будут
похоронены
под плотным
слоем испражнений.