— Неужели?
— Рейф... — Ее взгляд был полон муки.
Он неприятно ухмыльнулся, а затем лицо его застыло, словно высеченное изо льда.
— Будь ты проклята, — глухо произнес он. — Никогда не прощу себя за то, что поверил тебе. Мне следовало знать заранее: ты снова натравишь на меня отчима. Но на этот раз, пока я жив, тебе не видать счастья.
Каждый вздох причинял Рейфу мучительную боль, воздух с трудом проходил сквозь легкие, отбитые ублюдками полицейскими.
Чего они ждали? Почему не покончили с ним сразу?
В течение двух долгих тоскливых часов Рейф пробыл узником в гостиной Кэти, сидя в податливом пухлом кресле и чувствуя между лопатками дуло кольта. Сквозь засаленный и грязный мундир цвета хаки чувствовалась вонь немытого тела охранника, который дышал ему в спину чесноком и текилой. Этот запах был уже знаком Рейфу: значит, его охранял тот же мерзавец, что гоготал, раздевая и обыскивая своего пленника.
Целый час. Рейф тупо смотрел в пол, но знал, что по-прежнему окружен полицейскими. Связанные руки свисали между колен. Он сидел, наклонившись вперед, и угрюмо изучал подсыхающую кровь на рубашке и прямоугольные плитки пола перед носками своих стоптанных сапог. Главное — не поднимать головы, думал он, иначе сразу увидишь это тошнотворное зрелище: Кэти и Морис, сидящие в обнимку на диване напротив него.
Но, судя по виду Кэти, воссоединение со слюнтяем аристократом ее не радовало. Напротив, она была смертельно бледна и испугана. И нервно вертела на пальце аляповатое кольцо. И каждый раз, когда в огромном бриллианте вспыхивали искры, Рейф испытывал острый и пронзительный укол болезненной ревности. Но, несмотря на ненависть, он мог смело утверждать: Кэти явно не хотела, чтобы события зашли так далеко.
Ее золотистые волосы, еще спутанные после ночи любви, словно сияющим нимбом окружали ее поистине ангельское лицо. Бросая на нее изредка взгляд, Рейф не мог не вспоминать, какой нежной и страстной она была еще совсем недавно в его руках. Ему было невыносимо видеть выражение тоскливого одиночества на лице Кэти и руку Мориса на ее плечах. Несмотря на то, что Кэти выдала его этим подонкам, готовым прикончить его при первой же возможности, Рейф не мог избавиться от мелкой ревности.
— Капитан Гильен!
Громилы в мундирах зашевелились, вытянулись в струнку и щелкнули каблуками. Воинское приветствие, от которого по комнате пронесся ветерок, выглядело таким опереточным, что Рейф с отвращением поморщился.
— Buenos dias[14], — послышался уверенный, самодовольный голос.
Вскинув голову, Рейф вновь подавил приступ тошноты, как только увидел, что в комнату входит Карлос Гильен. Гильен устремил на него немигающий взгляд блестящих глаз, он напоминал хищника, готового нанести последний удар по загнанной в угол добыче, и Рейф понял: ему предстоит скоро умереть.