— Совершенно точно, господин оберштурмфюрер! — испугался Ганс.
— Впрочем, возможно, Рынин для маскировки перед командой и значился на судне врачом, — заметил Хенке. — Но ты не все перевел. Он говорил много. Что еще он сказал?
— Он говорил еще, что доктор Рынин рвал зубы сидя, без штанов, сразу же клал зубы на полку и всегда бил щипцами по челюсти. А его Рынин ударил в зубы ногой.
— Очень странно, — пожал плечами Хенке. — Что бил щипцами и ногой — это понятно. Но… без штанов и… зубы на полку — непонятно, очень непонятно.
Хенке подумал, пронзительно посмотрел на спокойного Кузьмича и задал новый вопрос:
— Что говорили о Рынине в команде?
— Что Рынин в команда говорить? — перевел Ганс.
— Случалось. Разговаривал с нами. О науке. У него ведь черепная коробка наполнена хорошо. Не то, что у некоторых других, — покопаться не в чем… — Кузьмич при этом выразительно поглядел на переводчика и Хенке, ясно давая понять, чьи черепа он имел в виду.
— Он говорит, господин оберштурмфюрер, что у Рынина была полная коробка с черепами… Он их где-то выкопал…
— Странно, странно, — поразился Хенке. — Гмм-м… Что же он — археолог, что ли?… А может, они вскрывали могилы расстрелянных нами?… Но если он врач, то как же он может быть доктором технических наук?… Нет, путает что-то этот старик! Спроси у него, Ганс, где Рынин выкопал эти черепа?
— Где доктор так много это черепа копал? — спросил Ганс. — Полный коробка черепа?
Кузьмич несколько минут смотрел на немца с недоумением, потом вдруг рассердился:
— Хочешь, чтобы я на Рынина наклепал что-то? Собака! Прохвост! Да я за Советскую власть и за своих людей уже три раза кровь проливал! И под русским флагом я седым стал, когда ты еще на горшке сидел!.. — Кузьмич немного успокоился, расправил усы-сосульки и добавил: — Да ты, голуба, большой прохвост…
Ганс, выслушав горячую филиппику Кузьмича, понял ее с пятого на десятое и замялся…
— Он, господин оберштурмфюрер, что-то заговаривается…
— А все-таки что он сказал? Переведи! — приказал Хенке, заметив сердитое выражение на лице Кузьмича.
— Он, господин оберштурмфюрер, говорил, что из-за Советской власти ему, уже седому, три раза кровь выпускали… А доктор Рынин что-то приклепал к хвосту собаки…
— Ага! Старик, стало быть, пострадал от Советской власти… Так!.. Поэтому он, возможно, заговаривается… А еще что он сказал?
— Вас, господин оберштурмфюрер, назвал голубем с большим хвостом…
— Гмм-м… Да, он и впрямь заговаривается…
Гестаповец еще раз внимательно посмотрел на Кузьмича. Тот уже опять был спокоен.
— Хватит ему вопросов! — решил Хенке и приказал конвоирам: — Отведите его обратно в камеру и приведите… — Хенке посмотрел в бумажку, заранее приготовленную ему переводчиком, который возился со всеми отобранными документами. — … приведите сюда Борщенко!