– Из казаков? – уточник Араб, потому что это было для него важно.
– Из сибиряков.
Ответ, частично снимавший назревшие вопросы. В Сибири слабаков не было, там вообще было очень жестко.
– Фамилия.
– А вы кто вообще?
– Кто, кто… Тебе не одна разница?
– Не одна… – парнишка прервался на пару секунд – а я вас знаю…
Вот это голос**…
– И кто же я?
– Вы водитель. Помните, вы на меня смотрели там, когда я в клетке был?
Араб помнил.
– А как меня узнал?
– Догадался. Вы ведь не водитель, так?
Так-то оно так…
– Много будешь знать… Ты знаешь, где мы?
– Афганистан?
А вот этого Араб не ожидал
– Откуда знаешь?
– Этот…Виталька его зовут, у него мать в какой-то конторе работает. На Восток торгует. Он язык немного понимает.
– Язык? Пушту? Или дари? – заинтересовался Араб
– Не знаю – мрачно ответил Вадим – я и английский то хреново знаю.
– Понятно. А как попал сюда?
Вадим на мгновение задумался – но все же решил сказать правду.
– В поход пошли. С отрядом. Приехали в Верный, оттуда электричкой… Меня послали родник найти. Там старик сидел, я подумал, что ему плохо и…
Сказанное ничуть не удивило Араба – он вырос на Востоке, служил на Востоке и знал Восток. Сколько бы не шло разговоров о единстве судьбы разных народов – Восток никогда не был русским, наверное, никогда и не будет. Просто большинство устраивало жить в одном доме, потому что держаться вместе и вместе жить в общем доме сытнее и безопаснее. Как ни странно – проще всего в союз интегрировались турки, османы, они были больше схожи с русскими, чем жители Туркестана. Турки все же были имперцами, и сейчас одна империя просто сменила другую, их империя, больная и слабая вошла в состав другой, огромной и гораздо более сильной, и шесть зимних месяцев в году в их столице Константинополе жил их новый султан***. Чуть дальше по степени интегрированности отстояли арабы. Но вот жители "Среднего Востока" к которому относился Туркестан были людьми в себе. Несмотря на опыт взросления на Востоке, Араб не всегда понимал, что ими движет в тех или иных поступках, что они думают и чего хотят. Это были скрытные, коварные, в душе беспредельные и очень жестокие люди, в генотипе которых было заложено подчинение сильному. Закон для них играл роль только тогда, когда был подкреплен силой – они не понимали закон как средство обеспечения добровольного сосуществования разных людей на одной территории. Они не жили в Империи, хотя в ее составе их земли были больше чем арабские – они подчинялись ей как слабый подчиняется сильному. Никто, ни Араб ни другие служащие здесь офицеры не сомневались в том, что случись империи ослабнуть – и они набросятся на нее, подобно стае шакалов, разрывающих еще живое и трепещущее тело, часто чужой добычи. Они были любезны и показательно покорны – но в кармане их богатого халата всегда прятался кинжал. И история этого мальчишки, дикая в любом другом уголке Империи удивления у Араба не вызвала – этот старик увидел слабого. Может быть, он специально подкарауливал его, а может быть – нет. Но как бы то ни было – он увидел слабого, понял что он сильнее – а сильный всегда имеет право над слабым.