Агиров схватил пиалу, выплеснул остатки чая в лицо Сиреге, несколько чаинок осталось на щеке.
— Ах ты зэчара паршивый! — заорал он, свекольно побагровев.
Но Сирегу уже было не остановить.
— Отстаньте все от меня! Я русский. Мне не нужна ваша земля, посадите меня обратно. От звонка до звонка, отпахать — и покедова… По фиг мне ваш Нацфронт. Все ваши гешефты!..
— А, уже в тюрьму захотел, когда жизнь ломаного гроша не стоит? Хорошо было в крытой? А на свободе стрелять всех кого попало и грабить — плохо? Сколько женщин, стариков, детей положил зазря?
— Это ваши положили, — задохнулся Сирега. — Я только в бою… Это вы все тут озверели, а мне до задницы и фундики и фантики…
— А награбил сколько? — не унимался Агиров. — Ты, грязный ишак, свинья русская, ты уничтожал и грабил народ! Мой народ!.. Весело было тебе, шакал? Машину получил за подвиги? А чья она, знаешь? Не твоя. Ворованная!
— Так мне ее…
— Знаю! За твои гребаные заслуги.
— Кара-Огай подарил! — выкрикнул Сирега и тут же получил крепкий и точный удар в солнечное сплетение. Он согнулся в три погибели, не в силах вздохнуть.
— Ты Кара-Огаем не прикрывайся! Он тебя завтра пристрелит! Хотя я сам бы это сделал с удовольствием… Потому что ты, зэк поганый, не отсидел срок. Ты — беглый, и в тебя надо стрелять, как в бешеного шакала. Чтобы никого больше не смог убить!
Сирега сник. Из него будто вышли все душевные соки, а воля рассыпалась на осколки. Действительно, беглый зэк — и не более. Освободил его другой бывший зэк, а мент страдает: беззаконие! Но все равно служит ему как пес… Всё, круг замкнулся, и из него не выйти. Всему миру очень нужно отправить некоего арестанта Сирегу на тот свет. Без приговора. Без обжалования. Без сантиментов… И Сирегу закопают. Без имени, без бирки. Отняв даже память о нем. И мать-старушка не узнает… А будущие исследователи исторических коллизий, всякие там археологи, откопают улыбающийся Сирегин череп с отверстием, сильно обрадуются, будут крутить в дырочке пальчиком и рассуждать о величии или о безнравственности былой эпохи…
А может, Сирегины кости понадобятся потомкам для Могилы Неизвестного Боевика. И на приемной комиссии его останки победят: всех покорит открытая улыбка пустой Сирегиной головы. «Классный парень!» — скажут они. И ему крупно повезет. Правда, если какой-нибудь грамотей в очках не заявит, что череп европейского, а не азиатского типа. И его кандидатуру зарубят, а кости выкинут на свалку…
Вот такие мысли среди прочих посещали пока еще целую голову нашего непутевого героя, когда он сидел в камере, дожидаясь рассвета.