Американская журналистка Ф. Ролджэ давно не боялась человека с ружьем, впрочем, весьма опрометчиво. Она махнула напарнику рукой и бодро крикнула: «Forward!»
Увиденное потрясло их закаленные души. Сидоров чуть не выронил камеру — никогда ему не приходилось видеть распятых людей. Фывап смертельно побледнела и из последних сил прошептала: «Снимай!» Сработал репортерский инстинкт. Страшная страна, ужасные нравы, немыслимые загадки! Она чувствовала, что сходит с ума. Куда исчезли военные и почему капитан, которого она сразу узнала, висит на дверях? Сидоров стал снимать, а Фывап металась среди безумных лиц, пытаясь найти ответ. Но никто не желал с ней говорить. «Возможно, это языческий ритуал самоочищения, связанный с уходом русских военных», — подумала она.
Тут со всех сторон закричали:
— Они снимают!
— Они снимают!
— Это нельзя!
Вооруженные вскинули свои автоматы, стали стрелять в воздух. Автоматы прыгали, скакали, как непослушные дети, хулиганские пульки вновь зацепили кого-то в толпе. Раздался крик, народ заволновался, вокруг скорчившейся на земле бабульки тут же образовалось кольцо любопытных. Она еще что-то побулькала и преставилась. И о ней тут же забыли, больные переключились на Сидорова и Фывап, их схватили за руки.
Журналистов поволокли, беспощадно постреливая над их ушами.
Очухались они в помещении. Прямо перед собой они увидели человека в пурпурном халате, тонкие губы которого едва усмехались, они жили отдельно на бесстрастном лице. Мужчина сидел на высоко стоящем кресле, задрапированном в красное, и, как показалось Фывап, смотрел сквозь нее.
Вперед выступил сутулый гвардеец.
— Ваше императорское величество! Эти люди посмели снимать без спросу на территории нашего суверенного государства. Они снимали распятого доктора.
— А почему мы должны скрываться от мировой общественности? Мы ведь за полную открытость, ибо, только открыв все, мы полностью избавляемся от предубеждений и двоемыслия, — мягким голосом, как с неразумными детьми, заговорил Верховный Иерарх. — Отпустите этих людей, они заслуживают уважения.
Фывап порывисто вздохнула, с облегчением подумала: «Хоть один нормальный нашелся». Увы, поторопилась дамочка с выводом.
Автандил стал выпытывать, откуда прибыли гости да зачем. Ответы Сидорова ему понравились, он махнул рукой, толпа стала быстро тесниться к выходу. Остались только приближенные, в том числе чернотелый с опахалом и крашеными куриными перьями, закрепленными на голове.
Иерарха потянуло на воспоминания. Он начал рассказ про республику, Сидоров снимал и восхищенно переводил, стараясь не расхохотаться. После того как его несколько помяли, он не мог отделаться от ощущения, что его разыгрывают. Фывап слушала серьезно. Рот ее непроизвольно раскрывался все шире и шире.