Вдруг у него защемило сердце, он вышел на улицу: со стороны города донесся едва различимый отзвук взрыва, будто дальняя гроза за горизонтом. Но никакой грозы, конечно, быть не могло. «Пацаны, что ли, хулиганят с гранатами? — подумал Кара-Огай. Слишком много оружия бродит по рукам. Раздать легко, отобрать трудно…»
«Поеду домой», — неожиданно решил Кара-Огай.
При подъезде к городу он увидел зарево, отблески которого окрашивали редкие тучки на небе. Кара-Огая поразила эта картина, хотя в последнее время немало повидал он страшных пожарищ. «Беда», — понял он, буквально нутром ощутив холодный ужас.
В той стороне был его дом.
— Гони! — крикнул он водителю, и тот молча, ничего не спрашивая, выжал педаль до отказа.
Не дожидаясь, пока машина остановится, он выскочил, безотчетным движением вытащил из кобуры пистолет. Ворота были распахнуты, в пламени метались человеческие тени… Не помня себя, Кара-Огай бросился к дому — огненному сгустку, в который превратилось его жилище. Он не ощутил жара, почувствовал только, как затрещали волосы на бороде. Кто-то оттащил его.
— Где Люся? Люся! Где она, кто знает, скажите!
Он хватал за грудки людей, которые суетились с ведрами. Но никто не отвечал. Кара-Огай тряс пистолетом, ходил вокруг дома и стонал, как умирающий, никому не нужный вожак стаи…
— Где пожарные машины? — кричал он осевшим чужим голосом, забыв, что их давно сожгли на городской демонстрации, когда на колонну его сторонников пустили мощные струи из водометов.
Сколько они тушили — никто уже не скажет. Время останавливается, когда начинают ход стрелки человеческого горя. Дымный воздух стал рассеиваться вместе с забрезжившим рассветом. На том месте, где у них была зимняя кухня, почерневший Кара-Огай и обнаружил свою страшную находку. Обугленное тельце, на остатках пальцев едва различимы три кольца с тремя разными камнями — алмазом, изумрудом и рубином, которые он ей подарил.
— Уходите, уходите все, — не поворачиваясь, глухо сказал он людям, которые стояли за его спиной.
Они безмолвно подчинились. И тут Лидер некстати подумал, что, если б не выехал на «Мерседесе», и он бы сгорел. Кара-Огай еще раз пристально посмотрел на то, что осталось от Люси, вздохнул, обошел вокруг дома. «За что такие испытания?» — горько подумал он, в одночасье вспомнив и голодное детство, и лагеря, и жестокие драки, и тупую, бессмысленную работу в чайхане…
— Брат, прости, я не виноват!
Кара-Огай потемнел лицом.
— Пошел прочь, негодяй! Ты мне не брат! Как ты допустил, что эти скоты подложили в моем доме бомбу? Почему ты не умер?