— Я не могу есть всякую пищу! Я должен есть освященную пищу! Кошерную, понимаете…
— Слов-то моднЫх придумОли…
Там же, через неделю. Изя опять забыл свою кошерную пищу дома.
— Опять я не смогу ничего поесть! Опять ничего кошерного!
— Милок, мне батюшкО сказал, что челОвеку пОхвально хотеть освященное кушанье… И что если нет рядом батюшки, можно просто пОмОлиться перед едой. Бог, он освятит пищу. — (Сотворяя крестное знамение с богобоязненным выражением лица.) — Во имя Отца и Сына и Духа Святого! Поешь, милок, больно кОлбаса свежая.
Еще месяц при виде докторской колбасы человек тридцать начинали ржать, как сумасшедшие…
* * *
Вопрос еды стоял для Изи крайне остро. Как-то в разговоре он сказал, что испытывает к украинцам презрение, ибо те ежедневно кушают сало.
Добродушный закавказец Диланян задумался, вспомнив шмат сала под холодную водку «Кристалл». Диланяну очень даже нравилось сало под холодную водочку. Но он не хотел обидеть Изю. А Изя тем временем исходил желчью к свиньям вообще и к салу в частности.
— Как вы можете есть такую гадость! Это же концентрация всей грязи этого нечистого животного! В Израиле свиней содержат на возвышениях!
— Что, молятся на ных, да? Как на каров в Ындыы, да? — серьезно поинтересовался Зураб кахетинский.
— А-а-а-а-а! Как ты смеешь! Свинья — грязное животное! Ее не то что есть, ее трогать нельзя!
— Слюшай, ну а пачэму на вазвишенях держат? Пэрэд вазвишэниэм малиться нада! — Кахетинский князь вспомнил свою родовую деревушку, окруженную горами, на вершинах которых мостились маленькие грузинские церквушки. Его глаза увлажнились. — Нэт, батоно! Ти мне скажи! Ви что, на вазвишенье не молитесь?! Твой бог нэ вишэ тэбя сидит?
— Выше…
— А пачэму ви свиней к богу приближаэтэ? Навэрно, молитес!
— Нет, Зураб, не молимся. Это грязное животное.
— Тагда пачэму?
Вопрос свиней интересовал князя кахетинского чрезвычайно, ибо он обожал шашлык из свинины, который готовил Диланян. Это был единственный случай в истории Кахетии, когда грузин по собственной воле признавал превосходство армянина.
Ответа на вопрос Зураба Изя не знал. И добродушный толстяк Диланян в очередной раз пришел к нему на помощь.
— Бичо! Как ти нэ панимаэшь! Свинья — грязное животное. Он нэ должэн хадыт по чистой, святой зэмлэ дрэвнэго Израэля!
— Вуэээ! — удивился князь. — Ти сматри, какой умни эти еуреи, а? А я мучадся, пачэму ани такой багати, да?
Проходит неделя, в течение которой Изя исходит ядом гадюки на свиней и сало.
— Ребят, а давайте зайдем ко мне домой, я забыл взять кое-что.
— Давай, Изь, давно твоих родителей не видели, — соглашаются Диланян, Ярослав и Шеев.