Тогда мне показалось, что на охранника вылилось невидимое ведро благодати, настолько умильной стала его разбойничья физиономия. Меня чуть не на руках препроводили на второй этаж, где в отдельной кабинке, пригодной для приема целого взвода бойцов, за необъятным столом в обществе фигурной бутылки «Hennessy Paradis» скучал мой боевой товарищ. Ожидаемых костылей рядом с ним не наблюдалось. Зато на нем наблюдался дорогой костюм, а на пальце — перстень с крупным черным камнем.
Не привыкший к таким заведениям, я и так чувствовал себя как слон в посудной лавке. Но внешний вид Руса, пружинисто выскочившего из-за стола и с довольной рожей принявшегося трясти мою руку и хлопать по плечу, привел в окончательное изумление. Я ожидал увидеть калеку в дешевой закусочной, а вместо этого из меня в дорогом ресторане с неожиданной силой вытрясал душу загорелый бизнесмен без малейших признаков застарелых увечий.
Когда у Руса несколько иссяк фонтан дружеских чувств, я, потирая слегка помятую кисть, наконец, уселся на широкую лавку с подушками. После чего был немедленно накормлен шашлыками (что было весьма кстати) и напоен коньяком, цена которого была недоступна моему пониманию.
Более того — в кабинку зашел плечистый мужик в дорогой джинсе и, вежливо поздоровавшись, спросил у Руса:
— Все ли в порядке, господин Вельский? Вы и ваш друг довольны?
— Спасибо, Георгий Николаевич, всё как обычно замечательно, — кивнул Рус.
— Ну, тогда не смею больше беспокоить, — улыбнулся мужик. — Хорошо вам отметить встречу.
— Кто это? — спросил я, когда джинсовый дядька вышел из кабинки.
— Хозяин ресторана, он из наших, — небрежно бросил Рус.
М-да… Если Вельский хотел произвести на меня впечатление своей крутостью, то ему это удалось в полной мере.
Пара часов протекла незаметно в воспоминаниях и тостах. Наконец, когда поток взаимных эмоций немного иссяк, я рискнул поинтересоваться:
— Рус, но ты же…
— Должен быть в инвалидной коляске и побираться на улице? — хмыкнул мой боевой товарищ, сверкнув белоснежными зубами. — Должен. Но можешь считать, что мне повезло. Второй раз в жизни. Первый раз друг жизнь спас, второй — после дембеля не забыли старые друзья, помогли подняться.
— Да ладно, заканчивай, — махнул я рукой. — Сколько можно уже «жизнь спас, жизнь спас»? Будь ты на моем месте, сделал бы то же самое.
Рус покачал головой, потом провел растопыренной пятерней по короткостриженым волосам от лба к затылку — жест-паразит, когда-то давно позаимствованный у командира подразделения. У меня то есть. Отмазки ради упомянутый командир утверждал, что после этого ему лучше думается. Судя по результатам, на гражданке данный жест пока что помог Русу лучше чем мне.