«Но это еще не настоящий ад», – сказала рыба.
«Что? А какой настоящий?»
«Настоящий? Понимаешь, подбрасывая землю в пустыне, ты все-таки живешь надеждой. Понимаешь? Глупой, несбыточной – но надеждой. Но самое страшное, когда надежда исчезает. Совсем. Абсолютно. Навсегда».
– О чем ты думаешь? – спросила Инна, когда я долго молчал, сидя вместе с ней за кухонным столом. Мы завтракали, она приготовила омлет с сыром и зеленью: было вкусно.
– Так, сон странный приснился.
– О чем?
– Об аде.
– О ком?
– Ну, об аду… не знаю, как правильно сказать.
Она некоторое время молчала, сжав губы.
– Знаешь, у моей подруги друг работает психотерапевтом. Она и познакомилась с ним, когда ходила на прием. Он хорошо знает свое дело. Его зовут Василий, кажется. Хочешь, я договорюсь и он тебя примет?
– Можно. Только мне кажется, Василий не поможет.
– Нужно использовать все возможности.
– Знаешь, я лучше почитаю какую-нибудь книгу. Хорошая книга, знаешь, иногда может заменить психотерапевта.
– Видимо, в последнее время ты перестал читать.
– Ты думаешь, я действительно болен?
– У тебя депрессия. Так бывает у многих людей, живущих в больших городах. У меня тоже была депрессия. Но я ее вылечила.
– Да? Интересно, как?
– Ну, во-первых, я ходила на прием к врачу. Нет, не к Василию, к другому… Прошла курс психоразгрузочной терапии. Таблетки кое-какие пила, там много есть всяких: прозак, паксил. В конце концов я просто выключила свою депрессию.
Я подумал, что Василий, вероятно, был ее последним половым партнером, с которым она, конечно, соблюдала тщательную половую гигиену и правила обоюдного невмешательства в личную жизнь. Меня это не расстраивало и не удивляло. Я знал, что Инна, как она часто заявляла, не может быть долго одна. Я догадывался, что, скорее всего, я был для нее из всех мужчин в некотором роде больше, чем просто один. Сейчас мне это немного льстило. Позже, я знал, мне станет все равно.
– …дело в том, что я представила свою болезнь в виде лампочки, – продолжала Инна. – Обычной электрической лампочки.
– Вот как? Интересно…
Я настолько улетел сейчас от нее в своих мыслях, что мысль о лампочке вспыхнула в моей голове, словно словосочетание «лампочка Ильича». Но я вернулся в себя:
– Твоя депрессия была похожа на светящую лампочку?
– Голую такую, некрасивую, она светила неприятно и прямо в глаза. Знаешь, бывают такие в плацкартных вагонах.
– Здорово ты описала. Я так и вижу твою болезнь. И свою тоже.
– Так вот, после курса лечения я просто подошла к лампочке поближе, – а она светила, светила так, что мутилось в глазах. Я смогла протянуть руку и на ощупь прикрутила ее. Лампочка погасла – и сразу стало… не то чтобы темно, а неярко. Я успокоилась.