Мысль о том, что Пакстон гонится за кем-то подобным и считает, что догоняет друзей, была ужасна. Можете себе представить картины, мелькавшие в нашем воображении: как существо, за которым он следует, внезапно останавливается и бросается на него, едва видное сквозь мглу, — туман с каждой минутой становился гуще. Пока я бежал вперед, поражаясь, каким образом несчастный мог принять эту тварь за нас, мне на ум пришли его слова: "Он способен создавать обман зрения". А потом я задумался о конце, который его ждет, потому что уже не надеялся предотвратить этот конец, и о том — нет, пожалуй, не стоит рассказывать о страшных, зловещих мыслях, мелькавших в моей голове, пока мы неслись сквозь туман. Это было нечто жуткое — солнце стояло высоко в небе, но мы ничего вокруг не видели. Мы могли лишь сказать, что дома остались позади и мы находились на пустынном пространстве между городом и старым фортом. Вы знаете, что дальше, за фортом, ничего нет, кроме бесконечной полосы гальки, — ни домов, ни единой живой души. Лишь земля, точнее, камни простираются впереди, справа — река, а слева — море.
Но вы, наверное, помните, что сразу после башни форта, у самой воды, находится старая батарея. Думаю, сейчас от нее осталось лишь несколько каменных блоков — остальное смыто волнами, но тогда руины еще громоздились на берегу. Добежав до батареи, мы как можно быстрее взобрались на самый верх, перевели дыхание и огляделись, надеясь, несмотря на туман, заметить что-нибудь. Нам надо было хоть минутку отдохнуть — мы пробежали по меньшей мере милю. Но впереди никого не было, и мы уже собрались спуститься и продолжать эту безнадежную погоню, когда до нас донесся смех. Представьте себе смех существа, у которого нет легких, которое не может дышать, и вы поймете, что это было. Он прозвучал внизу, и его тут же унес ветер. Этого было достаточно. Мы перегнулись через стену. Пакстон лежал там, на берегу.
Нет нужды добавлять, что он был мертв. Судя по следам, он бежал вдоль батареи, затем свернул за угол и, без сомнения, угодил прямо в лапы тому, кто поджидал его там. Рот его был забит песком и галькой, зубы и челюсти превратились в крошево. Я не смог заставить себя второй раз взглянуть на его лицо.
В эту минуту, как раз когда мы начали спускаться, чтобы подойти к телу, послышался крик, и мы увидели, как со стороны башни по берегу к нам бежит какой-то человек. Это был смотритель форта, и его острые глаза разобрали даже сквозь туман, что случилось что-то неладное. К счастью, он видел, как упал Пакстон, и мгновение спустя заметил нас, бегущих вниз, — иначе нам с трудом удалось бы избежать обвинения в причастности к этому жуткому убийству. Мы спросили смотрителя, не видел ли он того, кто напал на нашего друга. Но он не смог сообщить ничего определенного.