Мистер Голдсмит пересек булыжную мостовую, промчался под железнодорожной аркой и скрылся в узком переулке. Вот и подходящая дыра, куда он нырнул как раз перед тем, как преследователи появились из-за угла. Они остановились всего в нескольких шагах от укрытия. Голос Мориса напоминал шипение лишившейся обеда ласки:
— А маленький подлец-то улизнул.
— Далеко не уйдет, — принялся утешать его Гарри.
— Лучше вернуться, — скрепя сердце признал Морис. — Пусть Их Милость сообщит в Комитет военного планирования.
По звукам шагов мистер Голдсмит определил, что преследователи еще немного потоптались на месте и все же убрались восвояси. Лишь тогда он осмелился выбраться из дыры и устало побрел по переулку. Он долгое время блуждал, пугаясь и шарахаясь от каждой тени. В конце концов он выбрался на маленькую площадь и увидел на другой стороне церковь, вонзившую шпиль в ночное небо. Конечно же, двери были закрыты, но дышащее покоем здание всколыхнуло детские воспоминания; мистер Голдсмит преклонил колени на ступенях и тихонько заплакал, словно потерявшийся ребенок.
Тяжелые шаги заставили его насторожиться и вскочить, испуганно глядя на залитую лунным светом дорогу. К нему с величием фрегата под всеми парусами приближался рослый дородный мужчина. Словно звезды на бархате неба, мерцали серебряные пуговицы. Маяком надежды сверкала кокарда. Мистер Голдсмит с радостными восклицаниями бросился к своему защитнику. Вцепился в сильные шершавые руки, уткнулся в синий мундир и наконец смог вздохнуть с облегчением.
— И что на этот раз произошло? — спросил полисмен. — Опять мертвецы разговаривают?
— Еще как разговаривают, и их целые сотни! — Мистер Голдсмит даже стал заикаться, пытаясь убедительно донести до полицейского важные вести. На этот раз ему должны поверить! — Они опустошают кладбища. Нужно непременно их остановить.
— Успокойтесь. Я займусь этим, сэр. Пройдемте в участок, вы напишете заявление.
— Да… да… — Предложение показалось мистеру Голдсмиту весьма разумным. — Да, я… я напишу заявление. А потом вы меня заприте в камеру, хорошо? Чтобы они не смогли до меня добраться.
— Как скажете, — согласился констебль. — Мы на славу вас спрячем, никто больше не потревожит. А теперь пойдем.
Они двинулись прочь от запертой церкви, и из мистера Голдсмита хлынул безудержный поток слов. Полицейский оказался превосходным слушателем и поощрял рассказчика фразами вроде: «Просто не верится, сэр… И не говорите, сэр… Даже в голове не укладывается… Правда диковиннее вымысла».
Мистер Голдсмит соглашался с полицейским, но в недавно обретенное чувство безопасности холодной дрожью ворвалось тревожное предчувствие.