Первая семейная неурядица (если не рассматривать возможную измену) заключалась в том, что деньги моя дражайшая половина уже умудрилась потратить. Куда — непонятно впрочем, у женщин редкостный талант тратить деньги. Если так пойдет и дальше — я рискую оказаться первым Воронцовым в новейшей истории нашего рода, который умудрился промотать состояние. Все-таки в привольной холостой жизни, как ни крути есть свои плюсы и судьба дала мне шанс задуматься об этом до того, как я приму роковое решение связать себя узами Гименея.
Вторая семейная неурядица заключалась в "Хорьхе", предоставленном в полное и безраздельное владение моей половины. Жалоба заключалась в том, что он… как-то не заводится. Осмотрев его, я пришел в ужас — не знаю, где его гоняли, но уделали изрядно. Это представительская машина, и чтобы обозреть красоты какой-то там горы — его не нужно гонять по проселкам, это я и объяснял битый час. Поздравляя супругу главное — не перейти на крик. Мудрость русских поговорок неисчерпаема. Сошлись на том, что я куплю ей небольшой внедорожник вместо этого неповоротливого слона.
Взамен она мне пообещала (на бумаге, произносить такое вслух, на микрофоны нельзя) что "ночных концертов" больше не будет. Просто очаровательно.
Появилась прислуга, всем этим занимается опять таки супруга. Лишних глаз в доме стало еще больше и риск разоблачения нашего "брака" возрос многократно. Но пока держимся — как на последнем бастионе.
Ну и третья, моя личная неурядица — залечить раны, и попытаться найти разумное объяснение тому, откуда это я явился весь ободранный. Придумывать ничего не стал — так и сказал, что едва не стал жертвой террористического взрыва.
Со всем с этим и с тяжкими думами о предстоящем я с утра выехал в посольство — работы накопилось и там…
Началось внезапно — даже заметить, как не успел. Что-то загремело — как будто палкой провели по штакетнику только громче. Сообразил что это такое только через пару секунд — а сообразив, нырнул на пол, благо размеры пассажирского салона "Руссо-Балта" вполне позволяют. Вали же просто нажал на тормоз и остановил машину посреди довольно узкой улицы.
Выждав секунд тридцать, поднялся с пола машины, выглянул в окно машины, благо что бронированное. Разбитая пулями витрина, притулившаяся у тротуара полицейская машина, с пулевыми пробоинами и спущенным колесом, один из полицейских, видно, что раненый бестолково озирается, держа в руках автомат. Что с другими — непонятно, возможно так и остались в машине навсегда.
— Вали! Поехали отсюда! Поехали в посольство!