— Я не принадлежу ни одному мужчине, лорд Эрит.
— Вы будете принадлежать мне, — невозмутимо возразил граф и, прежде чем Оливия успела шевельнуться, наклонился над чайным столиком и дерзко завладел ее ртом.
Его губы были властными и безжалостными. Жаркими как пламя. Твердыми как сталь.
Поцелуй внезапно оборвался.
Выпустив свою жертву, Эрит отступил на шаг и поклонился.
— Итак, до вечера.
Пока Оливия подыскивала подходящий ответ (вернее, хоть какой-нибудь ответ), граф резко повернулся и стремительно направился к двери.
Знаменитая куртизанка осталась сидеть в кресле, подавленная и дрожащая.
— Будь ты проклят, Эрит, — прошептала она в пустоту комнаты. — Чтоб тебя… отправляйся в ад!
* * *
Эрит помедлил у входа в просторный салон, где впервые увидел Оливию Рейнз. Было поздно, время перевалило далеко за полночь. Почти пустая комната, освещенная всего двумя канделябрами, напоминала темный грот. Около полудюжины мужчин с сигарами и бокалами бренди сидели, развалясь на золоченых кушетках возле камина, или стояли, облокотившись о каминную доску. В гостиной царило непринужденное веселье, сменившееся напряженной тишиной, как только дворецкий объявил о прибытии лорда Эрита.
Где же Оливия?
Угрюмый, но весьма живописно одетый лорд Перегрин повернулся к дверям. Четверо молодых людей, сидевших на кушетке, поднялись, чтобы приветствовать графа. Эрит не заметил ни одного знакомого лица. Ему бросилось в глаза, что все гости молоды и необычайно красивы. Пожалуй, любой из них мог бы позировать обнаженным художнику, изобразившему на фресках капризного нагого Ганимеда.
Взгляд Эрита рассеянно скользнул по фигуре еще одного джентльмена, скрывающегося в тени. И вдруг этот последний гость с ленивой грацией выступил вперед, оказавшись в круге света. У Эрита перехватило дыхание: он узнал удлиненные, чуть раскосые глаза цвета хереса. Глаза своей новой любовницы.
Вслед за потрясением пришло восхищение. Руки Эрита сами собой сжались в кулаки, словно ему стоило огромного труда сдержать себя, оставаясь на расстоянии в несколько шагов от Оливии.
«Боже, она великолепна!»
Костюм Оливии не уступал в элегантности наряду любого светского щеголя. Бежевые брюки, черный облегающий сюртук безукоризненного покроя, белый парчовый жилет, искусно завязанный галстук. Ее длинные волосы были уложены в гладкую прическу, поэтому Эрит не сразу понял, что перед ним женщина. Да и как могла прийти ему в голову подобная мысль? Ни одна из знакомых ему женщин не одевалась в мужское платье.
Белоснежный галстук оттенял ее гладкую кожу, а узкий сюртук облегал гибкое тело. У Эрита от желания потемнело в глазах. Сердце в груди бешено заколотилось. Кулаки сжались еще крепче. Он хотел обладать этой женщиной. Видеть ее нагой, трепещущей, задыхающейся от наслаждения.