Но это не имело значения. Оливию мучило другое: этот мужчина покорил, над ней верх одержал, подчинил ее своей воле. Он уязвил ее гордость, сломил дух.
Не в силах выдержать эту пытку, Оливия готова была закричать, когда поцелуй внезапно стал другим.
Губы Эрита уже не прижимались властно к ее губам. Он покрывал ее рот быстрыми поцелуями, нежными, почти невинными. Впрочем, этому человеку было незнакомо слово «невинность».
Вне себя от гнева, Оливия уперлась ладонями в широкую грудь Эрита и толкнула его изо всех сил. Пытаясь уклониться от его жадных губ, она воскликнула:
— Нет!
Ей не удалось оттолкнуть графа, он даже не пошатнулся. В последний раз, поцеловав Оливию в губы, он отступил на шаг, молча, давая понять, что сам принял решение отпустить ее. Дыхание его участилось, глаза сверкали, как отполированное серебро. Но сейчас эти серые глаза вовсе не были холодными. Лорд Эрит сгорал от желания.
Значит, его влечет к ней. Ну, разумеется. Потому Эрит и выложил целое состояние, чтобы сделать ее своей любовницей. Мужчины всегда вожделели ее, с тех пор как она была еще ребенком. Оливия имела над ними власть. И она сделала свой выбор.
— Вы не вправе позволять себе подобные выходки, — гневно прошипела она.
Ее возмущение нисколько не умерило самонадеянность Эрита.
— Стоит ли поднимать шум из-за пустяка. Вы должны понимать, что я собираюсь добиться от вас большего, нежели поцелуй, Оливия. Эта нелепая робость вам не пристала.
— Это не робость. Оливия сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но пережитый ужас лишил ее самообладания. Собравшись с силами, она понизила тон, чтобы походить на знаменитую Оливию Рейнз, королеву куртизанок, а не на испуганного ребенка, которым когда-то была. — Я не признаю поцелуев в губы. Но мои любовники не могут пожаловаться, что я обделяю своим вниманием другие участки тела.
Обольстительный ответ Оливии не смог обмануть Эрита. Куртизанка выглядела бледнее обычного, а ее чувственные губы, пунцовые от его поцелуев, сжались в горькую линию, отчего Оливия казалась до странности уязвимой. Поцелуй взволновал ее, но, к сожалению, не разбудил в ней желания.
Нет, случилось что-то другое.
И Эриту чертовски хотелось знать, что именно.
Неужели она будет такой же бесчувственной, когда он уложит ее в постель? Нет. Конечно, нет. Предыдущие покровители пели дифирамбы ее страстному, чувственному телу.
Так почему же поцелуй оставил ее равнодушной?
Эрит наклонился и, не касаясь Оливии, вдохнул исходивший от нее головокружительный аромат. Он готов был ждать, хотя его плоть пылала огнем, доставляя мучения.