Если бы не лежавшая у нее на спине твердая рука Питера, она бы, пожалуй, бросилась сейчас ему на грудь и припала к его манящим губам. И тогда ей стало бы наплевать на скандальность ситуации, на то, что на них устремлены десятки глаз.
Но рука Питера одновременно возбуждала и сдерживала Тилли. Через некоторое время прикосновение его ладони стало более нежным, мягким. Питер как будто крепче прижимал Тилли к себе, хотя расстояние между ними не сокращалось. В груди Тилли вспыхнуло пламя и охватило ее жарким огнем.
— Я сделала что-то такое, что вызвало ваше недовольство? — спросила она, пытаясь отвлечься от мыслей о губах Питера.
Огонь желания готов был поглотить ее.
— Вовсе нет. С чего вы это взяли? — грубовато промолвил он.
Тилли пожала плечами:
— Мне так показалось. Вы стали вести себя… отчужденно, что ли. Я вдруг почувствовала, что вам неприятно мое общество.
— Ерунда, — хмыкнув, сказал Питер тем тоном, каким мужчины обычно говорят с женщиной, очевидную правоту которой не желают признавать.
Тилли выросла бок о бок с двумя братьями и прекрасно знала, как надо обходиться с мужчинами.
— Вы были великолепны, когда защищали мисс Мартин, — заметила она.
Его рука, лежавшая на ее спине, напряглась.
— Так поступил бы каждый.
— Нет, — мягко возразила Тилли, — далеко не каждый. И вы это прекрасно знаете.
Она подняла на него глаза, ожидая, что он сейчас снова начнет перечить ей. Однако Питер был умным человеком и не стал этого делать.
— Джентльмен ни в коем случае не должен бросать тень на репутацию женщины, — сказал он сдержанным тоном.
Тилли восхитил и смысл этой фразы, и тон, которым она была произнесена. Ее очаровали суровые нотки, звучавшие в голосе Питера, и его строгие жизненные принципы.
Хотя возможно, он не всегда придерживался их. В обществе существовала мода на повес, легкомысленно относящихся к женщинам. Впрочем, Тилли не считала Питера жестоким человеком, способным причинить женщине серьезную душевную травму.
— Женщине тоже не следует наносить ущерб репутации джентльмена, — заметила Тилли. — Мне жаль, что леди Уислдаун нарушила это правило. Она дурно поступила, возведя на вас напраслину.
— Вы верите тем сплетням, которые распускает эта писака?
— Разумеется, нет. Хотя порой я с одобрением отношусь к ее отдельным замечаниям. Однако на этот раз она перешла границы дозволенного.
— Она никого открыто не обвинила, — пожав плечами, промолвил Питер.
Он старался придать лицу беззаботное выражение, но не мог. Тилли видела, что он разъярен, задет за живое, и сочувствовала ему. Если бы Тилли знала, кто такая была эта леди Уислдаун, она устроила бы ей взбучку.