— Да? Доброе утро, «Лос-Анджелес тайме», — мелодично пропела она. — Миссис Руд нет дома… Никаких комментариев. Всего хорошего.
Она положила трубку и повернулась ко мне.
— Итак, продолжим. В ночь, когда все это произошло, ваша мать была здесь. В доме устраивался, небольшой семейный обед: миссис Руд, Пэм, дядя Ганс, Джино и я. Никаких слуг, в этот вечер у них был выходной. Если бы кто-нибудь, к примеру, начальник полиции, поинтересовался, именно так мы бы ему и ответили.
— Что же произошло дальше? Прелесть загадочно посмотрела на меня.
— Я вас заинтриговала?
— Продолжайте, — взмолился я.
— Ага, уже лучше. Вижу, как раскрывается ваша душа… Продолжаю. Так вот, на самом деле в тот вечер, когда умерла Норма Дилэйни, мы вовсе не сидели дома, в интимном кругу. Я сама себе устроила семейный обед, а ваша мать и компания обедали вместе с Ронни и Нормой.
Я забыл, что она — Прелесть Шмидт и о том, кто она такая. Я забыл обо всем на свете.
— В тот вечер позвонил Рональд Лайн, — продолжала она. — Я сама подходила к телефону. Конечно, я не подслушивала, потому что мне это не свойственно. Но примерно в шесть часов все они сели в «мерседес», а перед этим ваша мать, как райская птичка, подлетела ко мне. «Дорогая, если будет какой-нибудь очень важный звонок, мы весь вечер у Ронни». Часов в одиннадцать они вернулись. Я была в своей комнате и читала, но слышала, как они подъехали. А наутро ваша мать — как я ее обожаю! — подошла ко мне и сказала: «Дорогая Бернис, — она все еще путает нас, — дорогая Бернис, запомни, что ты и я, Пэм, дядя Ганс и Джино весь день провели дома, вместе пообедали и никуда не отлучались. Ты запомнишь это, дорогая?» «Да, миссис Руд, — ответила я, — я очень хорошо это запомню». Она обняла меня и просияла. «Зови меня Анни, дорогая».
Прелесть уселась на край бассейна и уставилась в зеленую воду.
— Золотая рыбка, я тебя люблю, — сказала она. Потом подняла голову ко мне.
— Я никому об этом не сказала. И буду до гроба верна своим хозяевам. У меня преданная натура. Но, к несчастью, я самое болтливое существо на свете. И если у меня не будет отдушины, то все, что знаю, вылетит, как пробка от шампанского, и многие люди почувствуют себя неловко.
Она встала и проделала то же вызывающее па.
— Танец успокаивающейся болтушки, — сказала она. — Николас!
— Ники, — поправил я.
— Я буду называть вас Николасом. Так более солидно. Вам нравится?
Я промолчал.
— Подумайте о том, кто упал с лестницы, — продолжала Прелесть. — Подумайте, кому предназначалась роль Нинон де Ланкло.
Внезапно меня охватила паника.