Если и было в Пэм что-то необычное, так это ее неумение хранить от меня секреты. Мы нежно любили друг друга, и ложь между нами исключалась. У нас была своя игра, и мы свято соблюдали ее правила.
Я молча наблюдал за дядей Гансом. Его интерес ко мне пропал. Сейчас он печально снял белого коня черным слоном. Рядом переливалась изумительными оттенками вода бассейна, легкий ветерок шевелил верхушки пальм. Красиво, будто в цветных фильмах. Как бы мне хотелось отрешиться от терзающего меня беспокойства! Быть бы сейчас в Париже и с восхищением наблюдать, как Моника готовит завтрак!..
И тут я с облегчением увидел торопливо пробирающуюся между кактусами Пэм.
Трай, огромный, выдрессированный ею пес, тащил большущий сверток, перевязанный тесьмой, концы которой развевались за ним, как флаги.
Я подбежал к Пэм и расцеловал ее.
— Ники! — Она радостно улыбнулась. — Какие боги вернули тебя обратно? Трай тащит твой костюм для похорон. Примерь его. У дверей церкви будет полно телевизионных камер, и наша старушка бросится с крыши, если ее драгоценный сыночек не будет выглядеть самым элегантным на всем побережье. Слава богу, я помню, что не должно быть никаких складок.
Она схватила меня за руку и потащила за собой прочь от дяди Ганса к небольшому домику, который походил не то на таитянский крааль, не то на гаитянский крааль, не то просто на какой-то крааль. Трай упорно тащил за нами сверток.
— Старушка сказала тебе, что она собирается играть Нинон? — на ходу спросила Пэм.
— Да.
— Это, конечно, пока неофициально. Контракт не подписан, но, кажется, все решено, и это нас спасает.
— Спасает? — изумился я.
— Я ничего не сказала тебе перед твоим отъездом. Я вообще никому не говорила. Я даже самой старушке сказала об этом пару недель назад, но мне страшно. Ты знаешь, как она все проматывает? Так вот, мой дорогой, у легендарной Анни Руд за душой нет ни цента. А деньги, которыми она швыряет налево и направо, оборачиваются долгами. У нас нет ни гроша. Поэтому я говорю: да здравствует Нинон де Ланкло! Если бы не это, пришлось бы просить милостыню.
Мне стало совсем худо.
— Трай, — велела Пэм, когда мы дошли до домика, — отдай Ники его костюм.
Трай разжал челюсти, и сверток упал к моим ногам, но когда я нагнулся, пес зарычал.
— Трай! — крикнула. Пэм.
Он немного поворчал, но все же разрешил мне притронуться к свертку.
— Какая непослушная собака, — возмутилась Пэм.
— Трай! Ты наказан. Четыре прыжка с кувырканием!
Но для пса это не было наказанием. Он проделал кувырки с огромным энтузиазмом. Я вошел в комнату, примерил костюм и предстал перед Пэм. Часть домика, где находился бар, имитировала жилище колдуна. Столами и стульями служили колдовские барабаны. За одним из них сидела Пэм и потягивала джин.