Мы окружили ее, и она запела. Голос у матери был не слишком сильный, но чувственный, и на зрителей действовал безотказно. Зал взорвался аплодисментами. За первой песней последовала другая, песни сменила бурная пляска…
Все происходило словно во сне. Мы мелькали на сцене, приходили и уходили, дядя Ганс и мать вместе и по одиночке пели тирольские песни, Трай веселился вовсю… Когда наступил финал, зал неистовствовал. Все кинозвезды устремились к матери с поздравлениями.
«Прекрасно, — думал я, — прекрасно. Мама на высоте. Теперь у нас снова будут деньги. Но с меня довольно». Я кого-то оттолкнул и прошествовал в свою уборную.
Джино там не было. «Должно быть, исполняет победный танец в уборной матери», — подумал я и уселся перед креслом. Итак, премьера состоялась. Следующее выступление в половине двенадцатого. Завтра еще два, а потом… Начиналась новая карьера Ники Руда. Ники Руд, божественный сын божественной Анни…
Неожиданно за моей спиной открылась дверь, и я увидел в зеркале Ронни — он был в смокинге и смертельно бледен.
— Ники.
Я повернулся к нему вместе с креслом, он рухнул в кресло Джино.
— Что случилось?
— Позови мать, — едва выдавил он.
— Но она занята.
— Позови ее. Притащи силой. Быстрее.
Видя, что он на грани истерики, я выскочил в коридор. Там толпились поклонники, осаждавшие уборную матери. Прокладывая себе путь локтями, я с трудом пробился внутрь. В заваленной цветами комнате было полно народу, курили сигареты и фимиам.
Мать, уже переодетая, сидела в простом белом халате. Прелесть широко раскрытыми глазами разгладывала горы цветов.
— Мама!
— Ах это ты, мой дорогой. — Мать внимательно посмотрела на меня. — В чем дело?
Неожиданно я почувствовал, что не в силах говорить при посторонних.
— Мама… ты можешь выйти?
— Выйти?
— Да. Если можешь, там…
— А! — Мать, по обыкновению, была на высоте и держалась куда лучше меня. — Как глупо с моей стороны, что я забыла. Дорогие, извините, одну минутку, я сейчас вернусь.
Мы вместе выбрались в коридор, дошли до моей комнаты и, приоткрыв дверь, проскользнули внутрь.
— Где Сильвия? — тут же спросила мать у Ронни.
— Анни… О, Анни… — только и сказал он.
— Ее не было с тобой за столиком. Я обратила на это внимание в середине выступления.
«Ну и дела! — восхитился я, — Я ничего вокруг себя не замечал, а она успела разглядеть собравшихся». Мать нетерпеливо схватила Ронни за руку.
— В чем дело? Что случилось?
Ронни вцепился в кресло и втянул голову в плечи.
— Анни, я ее не видел… Я не мог смотреть на нее. Клянусь! После вашего ухода я заперся в своей комнате. Но когда пришло время идти в зал, в четверть седьмого, я… Дверь между нашими номерами была заперта. Ключ торчал с моей стороны. Я пришел в ванную. Анни… Она лежала там. Мертвая.