— Мерт… — вскричал я, но мать закрыла мне рот рукой.
— В коридоре люди! — прошипела она.
— Анни, она была мертва. Я не виноват! Она была мертва… Я стоял и смотрел; смотрел и думал. Я даже никому не мог сообщить! За каких-то десять минут до выступления, Анни! Я ушел и оставил ее там.
— Оставил ее там? — эхом отозвалась мать.
— Я вернулся к себе в номер, запер дверь и пошел в зал. Сел за столик и смотрел ваше выступление… Я… Она лежит мертвая: в ванне…
Я рухнул в кресло.
Неожиданно раздался голос матери.
— Ронни, я иду.
— Но, Анни, ты… Из всех людей ты…
— Да, — отрезала мать, — это могу быть только я! Она выпрямилась и окинула нас суровым взглядом.
— Оставайтесь здесь и ждите. Я быстро избавлюсь от этих людей… Только ждите.
Она выскользнула в коридор, и мы услышали крики собравшихся. Ронни чуть ли не лежал в кресле Джино. Мы молчали. Говорить было не о чем, любой разговор в такой ситуации был немыслим.
Шум в коридоре затих, послышались шаги. В комнату вошла мать. На ней были черные брюки и розовая блузка.
— Пошли, — сказала она.
— Но, Анни…
— Пошли.
Мы втроем вышли из комнаты, спустились на лифте в фойе, пересекли его и на другом лифте поднялись в номер, который занимал Ронни.
Ронни достал ключ от соседнего номера и открыл дверь. Мы прошли через гостиную и спальню Сильвии в ванную комнату. Сильвия лежала обнаженная, глаза ее были открыты. Шелковый пояс от халата, лежащего на стуле, намок в воде. А рядом с ним, как бумажный кораблик, плавал бюстгалтер.
Я не мог отвести глаз от этой картины. Поясок, бюстгалтер, мертвая Сильвия Ла-Мани. Ее волосы, закрученные вокруг головы, были мокрые.
«Вот к чему может привести диета и ежедневная ванна с солями», — невольно возникло в голове.
— Ронни, надо что-то делать, — донесся до меня голос матери.
Конечно, надо что-то делать, но уже не для Сильвии, а ради всех нас. Перед моими глазами вырос инспектор Робинсон. «Итак, роль Нинон де Ланкло сыграет мисс Ла-Мани. Полагаю, дело Нормы Дилэйни можно закрыть».
Закрыть!
— Как это случилось, Ронни?
— Понятия не имею.
— Ты что-нибудь слышал?
— Нет.
— Все из-за соли. Диета, соль, сердечный приступ.
— Но, Анни, когда это станет известно, газеты…
— Знаю, — голос матери звучал мягко. — Знаю, дорогой.
— У нас смежные номера… Ты была здесь же, на ланче… Анни, что нам делать?
Ронни замолчал, но тут же воскликнул:
— Анни, фотокопии! Подлинник письма!
Мы вышли из ванной. Сильвия… пояс от халата… Все это казалось мне нереальным. Меня все время тянуло смотреть и смотреть…
Я снова вошел в ванную и медленно, постепенно перевел взгляд на пол, молясь, чтобы мои опасения не подтвердились. Но молитва не помогла. На коврике рядом с корзиной для белья виднелись четкие отпечатки собачьих лап.