Первое, что он сказал матери, – наплевать и забыть. Но почти сразу понял: нет, не работает. Надежда сникла и, судя по всему, приготовилась к самому худшему. Оставалось одно: принять ее модель реальности и потренироваться думать, как она. Получилось. После часа кропотливой работы Грэм изготовил для нее простейший защитный амулет и произнес волшебные слова.
Прошла неделя, две, три... Он уже и думать забыл, как вдруг его добрейшая матушка явилась к нему с офигенной новостью.
«Валентина померла. ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?»
Он чуть со стула не упал.
«Да очнись ты наконец! Ничего я не делал!»
Попутно выяснилось, что покойная Валентина заливала по-черному и в ту роковую пятницу, оставшись на даче, выжрала в одну харю чуть ли не ведро водки.
Это к тому, как циркулирует негатив.
Итак, если мы не хотим быть проточным водоемом, мы становимся стоячим болотом. Мы отпадаем от источника. И одушевленная вселенная больше не желает иметь с нами никакого дела.
* * *
– Григорий!
Он очнулся от раздумий и поднял голову. Герман смотрел на него не отрываясь. Прищуренные серые глаза, со дна которых медленно поднималось обволакивающее тепло. Еще немного, и лед этих глаз растает, и они потекут по щекам, и впитаются в белый хлопковый трикотаж спортивной футболки... Этот неожиданный готический глюк заставил его вздрогнуть.
– Я здесь.
– Почему ты до сих пор не женат?
– Что-то не хочется. Это важно?
– Ты должен мне сказать.
– Ну... возможно, женюсь через год-другой. Жалеешь о том, что не увидел внуков?
– Внуков я видел. Но не твоих детей.
– Понимаю.
Следующий вопрос удивил бы его, если б не магнетический раппорт, установившийся между ними за последние несколько – он уже потерял им счет – часов.
– Гришка, ты веришь в Бога?
– Вера есть то, что ты принимаешь как данность безо всяких на то оснований. Просто потому, что так тебе велит приходский священник, этому тебя научили родители, сейчас модно рассуждать именно так, тебе просто лень думать. – Грэм пожал плечами. – Неужели во мне можно заподозрить подобное простодушие?
– Значит, не веришь.
Он немного помолчал.
– Во время одного из интервью доктора Юнга спросили, верит ли он в Бога. «Я знаю, что Бог существует, – ответил Юнг. – Мне не нужно верить, я знаю».
– Знание, истина... Забавно, что об этом берутся рассуждать смертные, которым отпущено в среднем лет семьдесят—восемьдесят. А многим и того меньше.
– Почему нет? Это неплохо развлекает.
– Как говорил один из наших университетских профессоров, «истина есть объективная реальность, но, к сожалению, она непознаваема».
– В качестве «объективной реальности» – никогда. Так же, как и Бог.