— Своим присутствием, мисс.
— И все?
— А что еще? Четверо суток в постоянной готовности. Чтобы, если что… там-тадам… Чтобы сразу выехать и подключиться.
— Короче так, Казлиц, если не хочешь неприятностей… — тут Тилли огляделась, проверяя, не привлекает ли постороннего внимания. — Если не хочешь неприятностей, шокер сегодня должен оказаться в пожарном сарае в ящике с песком, понял?
— Понял, мисс Юргенсон, только…
— Вот смотри, я рассыпаю их возле ноги, видишь? — спросила Тилли, незаметно бросая на газон мелкие камешки.
— Но они потеряются!
— Не потеряются. Нагнешься как бы завязать ботинок и аккуратно все подберешь.
— Спасибо, мисс Юргенсон.
— Помни, Казлиц, сегодня в пожарном ящике.
Сказав это, Тилли повернулась и пошла через малый парк к собачьему сараю, ей предстояло выгулять Триплекса.
Дело как будто налаживалось, и она чувствовала, как улучшается ее настроение после четырехдневной депрессии и ощущения собственного бессилия.
Вернувшись после долгого отсутствия в офис, Юргенсон впервые за длительное время почувствовал себя дома. Именно в офисе, а не в своем дорогом доме в Ринбурге, не в шале на озере, где любил посидеть с удочкой, и не в «спа-деревне», где у него имелись собственные апартаменты. Потому что именно в офисе крутился маховик его бизнеса, потому что сюда стекались секретные донесения с других материков и инсайдерская информация от биржевых манипуляторов и именно отсюда Юргенсон, словно генерал, направлял удары своих рейдеров и именно здесь, в ночной тишине, под кофе и тихую музыку из приемника, планировал недружественные поглощения и быстрые продажи захваченных фирм.
— Сэр, здесь скопилось много документов, которые требуют вашего внимания, — сообщил главный бухгалтер, едва Юргенсон устроился в кресле.
— Я потом посмотрю, Генри…
— Прямо сейчас, сэр! Я звонил вам туда, где вы были, но вы отказались меня выслушать!
— А теперь не отказываюсь. Давай их сюда, прямо на стол.
И его тут же загрузили срочными депешами, на многие из которых следовало дать ответ еще вчера или даже раньше.
— Ничего, разберемся, — говорил Юргенсон в ответ на истеричные комментарии главбуха.
— Да там же сроки, а у нас — договор!
— Сроки можно подвинуть, Генри. Не в первый раз.
После того как были сделаны все указания, пришло время личных переговоров с теми, кто не желал передвигать сроки, немного делиться, а также знать свое место.
Юргенсон краснел, сдвигал брови, громко хохотал, прихлебывая кофе, рассказывал скабрезные анекдоты и кричал фирменное «да я тебя, уррод, из пиджака вытряхну и землю жр-рать заставлю!».