— Репортеры были бы счастливы, если бы меня осудили. Помнишь статью, в которой очередной журналист говорил, что такие, как я, достойны гильотины?
— Ничего, скоро все забудется. Самое главное, чтобы ты забыл.
Реми уставился куда-то за окно.
— Наверное, мне надо было остаться в Лондоне.
— Не оглядывайся назад. Думай о будущем. Я недавно получил работу в команде Тэйлора.
— Будешь водить? — спросил Реми, надеясь не выказать свое беспокойство.
Пьер-Луи покачал головой.
— Администрация. Поэтому я здесь. Тэйлор попросил меня встретиться с тобой. Ты думал о том, что делать теперь?
— Работать на свою семью.
— Ты стал гонщиком, потому что офисная работа тебе не нравилась. И ты не просто гонщик, ты первоклассный гонщик.
— С тех пор все так изменилось. — Реми помолчал. — Так чего ты хочешь?
— Мне нужен ты. Тэйлор хочет, чтобы ты был в его команде.
— Я уже сказал, что ушел с этого поприща год назад.
— Но мы не хотим, чтобы ты был гонщиком. Тэйлору нужны твои мозги, твой опыт в области административной работы. Мы собираемся принимать участие в Формуле-1, и нам необходимы профессионалы. Ты просто спасешь нас, Реми.
— Какой же Тэйлор хитрец, что прислал тебя. Ты единственный, кому я не в силах отказать.
— Вот и хорошо. Ты просто рожден для гонок.
— Спасибо, — сказал Реми, но тон его был холоден.
— Отказываешься?
— Формула-1 — убийственный спорт. Не хочу больше принимать участие в этой бойне.
— Но ведь не по твоей вине сломалось колесо.
— Послушай, я сто раз прокручивал в голове тот несчастный случай. Я бы мог свернуть на повороте на куда более медленной скорости. Но не сделал этого. Проклятое честолюбие!
— В тот день все были на взводе. Гонщики рано или поздно должны платить за свою победу.
— Я не смогу вернуться. Не сейчас.
— Тогда просто обдумай предложение.
Реми медленно покачал головой.
— Знаешь, я бы не стал тебя принуждать, — начал было Пьер-Луи, но Реми перебил его:
— Ну, мне пора. Рад был увидеться. Я позвоню.
— Но я еще не все сказал тебе. Ты был рядом со мной в самые трудные минуты. Я тебе за это благодарен. И еще... насчет твоей секретарши. Давно у тебя такая хорошенькая девушка?
— Мари-Элиз? Хорошенькая?
— Чудесное имя! Замужем? Дети есть?
— Разведена. Маленькая дочка. Ни с кем не встречается.
— Мне это подходит.
— Эй, эй. Мари-Элиз очень чувствительная женщина. Смотри, не вздумай ее обижать.
Они обнялись как братья. Реми видел, что наконец Пьер-Луи становится прежним. Здоровье и настроение вернулись к нему. Это хорошо.
Реми проводил друга и сел в свою «альфа-ромео». Только он выехал со стоянки, на него набросились репортеры. У высокого мужчины в руках была увеличенная размытая фотография, на первой полосе известной парижской газеты.