Постепенно, но неуклонно Сергей поправлялся. Приходившая к нему участковый врач не уставала восхищаться успехами современной медицины и в то же время отдавала должное самоотверженным усилиям Наташи. Как-то раз она заметила:
– Вы просто творите чудеса! Можно подумать, что вокруг вашего мужа хлопочет целый штат прислуги – медсестра, повар, сиделка. Знаете, в квартирах лежачих больных всегда бывает такой характерный запах... Ваша – первая в моей практике, где его нет.
Другая позволила бы себе хоть немного погордиться, слушая похвалы, но Наташа лишь удивленно пожимала плечами – она просто делает, что может и должна, что здесь особенного? Она только тихо радовалась тому, что ее старания не напрасны.
Ко дню рождения Анечки Сергею стало настолько лучше, что он смог подняться с постели и посидеть за праздничным столом. А вот отправиться вместе со всеми в храм, чтобы окрестить Колю, оказалось ему не под силу. Наташа хотела отложить торжественное событие до того дня, когда муж окончательно встанет на ноги, чтобы не лишать его удовольствия лично присутствовать при таком важном моменте. Но Колю измучили режущиеся зубки, он стал капризным и плаксивым. И Анна Александровна, и Алена настаивали на том, что после крестин мальчику будет легче – объяснить это было невозможно, они опирались лишь на многочисленные примеры из жизни. Когда Наташа прочла то же самое в письме Галины Трофимовны, она сдалась. Было уж очень жалко исстрадавшегося ребенка.
В маленьком старинном храме, озаренном теплым светом сотен свечей, на Наташу снизошло умиротворение. Давно уже не было ей так легко и спокойно на душе. Казалось, Наташа вернулась домой после дальней дороги, и сердце отказывалось верить трезвому рассудку, твердившему, что это лишь передышка на трудном и неизведанном пути.
Волны мерцающего света придавали лицам прихожан мудрое и благостное выражение, хор – три девушки, ровесницы Наташи, и пожилой регент – пел так сладко, что казалось – это и впрямь ангельские голоса.