Но в это утро Эверилл не испытывала своего обычного страха. Ее переполняла радость и хорошее настроение, когда она смотрела на пылинки, пляшущие в луче света, проникающего сквозь раскрытые ставни. Она немного поразмыслила об этом, удивляясь, что такое ей привиделось во сне, отчего она проснулась такой счастливой, однако потом вспомнила, что вчера вечером Кейд пришел в себя.
Сгорая от нетерпения узнать, как он себя чувствует в это утро, Эверилл быстро села, откинула простыню и меховое одеяло и спрыгнула с кровати. Она поспешила к одному из двух сундуков, стоящих у стены, открыла его и быстро принялась рыться в поисках свежей сорочки. Обычно это делала для нее горничная, и, не испытывай она такого нетерпения, Бесс и сегодня сделала бы это, но Эверилл просто не могла ждать. Две недели Эверилл выхаживала друга своего брата, Кейда Стюарта. Уилл сообщил, что этот человек был без сознания, когда он вытащил его из воды, и оставался в таком положении с тех пор, даже не пошевелился, пока они ехали верхом домой в Мортань. Он взмок от пота и горел в жару, но был недвижим, как смерть, когда они прибыли; и даже после того как жар спал на второй день, он ни разу не пошевелился, и Эверилл тревожилась все больше. Она уже видела случаи, когда больные или раненые впадали в глубокий сон и так никогда и не просыпались. Они просто истаивали, лежа в своей постели, а близкие сидели рядом и ничем не могли им помочь.
Хотя Эверилл и заверила Уилла, что этого уже не случится теперь, когда Кейд очнулся, она могла признаться, по крайней мере себе самой, что да, она боялась плохого конца. Но она сделала все, что могла, чтобы не допустить этого — несколько раз в день вливала ему в рот по каплям бульон, чтобы он не угас от голода и жажды, через день помогала обмывать его и переворачивать, чтобы у него не появилось раздражение на коже, которое могло бы загноиться, и постоянно разговаривала с ним, чтобы он знал, что он не один.
Она не знала, помогли ли ее старания или просто для него еще не настало время смерти, но Кейд очнулся, и Эверилл почувствовала, что может приписать себе хотя бы небольшую заслугу в этом счастливом исходе. Теперь ей хотелось проверить своего пациента и убедиться, что он не погрузился опять в свой противоестественный сон.
— А! Вы уже встали.
Эверилл выпрямилась. В комнату вошла ее горничная Бесс. Эта женщина была на двадцать лет старше ее; у нее были светло-каштановые волосы, тронутые сединой, и стройная фигура. Она держала в руках таз с водой и полотенце. Эверилл все это заметила, однако проигнорировала, сказав: