Она собиралась ложиться, когда позвонил Колин и сказал, что чудесно провел вечер и ждет не дождется субботы, чтобы снова ее увидеть. У нее было такое же настроение.
— Сладких тебе снов, — попрощался он. Виктория легла спать, не выпуская трубки из руки. Это действительно было похоже на сладкий сон.
Второе свидание с Колином прошло еще лучше. Они поехали в рыбный ресторан в Бруклине, где, надев бумажные нагрудники, ели омара. В ресторане царили шум и веселье, а им было хорошо вдвоем. Как и в прошлый раз, они разговаривали не умолкая, поражаясь тому, насколько легко им открываться друг другу. Они стали каждый вечер вместе приходить в тренажерный зал и взяли за правило, крутя педали, делиться событиями минувшего дня. Каждый раз Колин целовал ее в щечку, но дальше этого дело не шло, и ей это даже нравилось.
В третий раз Колин пригласил ее на балет, который Виктория обожала. В один из воскресных дней они сходили на выставку в «Метрополитэн», а потом вместе пообедали. Потом была премьера нового спектакля на Бродвее. С Колином Виктория отдыхала душой, причем он проявлял большую изобретательность, выбирая, куда бы еще ее сводить. Всегда это было тщательно продумано, и он старался угодить ее вкусу.
После театра Колин снова пригласил ее поужинать, но как‑то неуверенно. Он предупредил, что сегодняшний вечер может ей не понравиться, но ему все равно хочется, чтобы она составила ему компанию.
— Сегодня приезжают мои родители. Хочу тебя с ними познакомить. Только с ними не больно весело. Они несчастные люди и весь вечер будут рассказывать о брате. Но для меня очень важно вас познакомить. Что скажешь?
— Подозреваю, они все равно лучше моих, — успокоила его Виктория. Она была взволнована и одновременно польщена, что он хочет представить ее родителям.
Колин точно обрисовал ситуацию. Родители его — славные, очень интеллигентные люди. И в то же время словно отрешенные от реальности. Мать производила впечатление глубоко подавленного человека, а отец и вовсе казался сломленным жизнью. Лица у обоих — как, видно, и сама жизнь — были лишены всяких красок. Такое впечатление, будто Колина они даже не видят, все затмевала тень погибшего старшего сына. Разговор всякий раз сворачивал на него, а любое упоминание о делах Колина тут же выливалось в нелестное для него сравнение с братом. Им было невозможно угодить. Хоть и совсем иначе, но они оказались столь же невыносимы, как и родители Виктории, и их общество навевало уныние. Когда Колин с Викторией отвезли его родителей в гостиницу, Виктории захотелось его обнять и утешить жаркими поцелуями, но Колин ее опередил. Это был их первый поцелуй, и Виктория вложила в него все свои чувства, все сострадание, любовь и нежность. Ей хотелось залечить его старые раны, сделать так, чтобы он забыл свое одиночество в родной семье и вечное недовольство родителей. Без колебаний Виктория пригласила Колина заехать к ней, Харлан и Джон уже спали. Виктория и Колин говорили об общих обидах, и он был благодарен ей за понимание и поддержку.