— Уйдешь из школы — я найду тебе работу, не беспокойся, — пообещал отец, обнимая дочь. — Это у тебя ненадолго! — с улыбкой заверил он. — Голодать быстро наскучит. — Но Джим тем не менее сунул в руку Виктории чек на тысячу долларов. Щедрому подарку отца Виктория очень обрадовалась. Будет хоть чем заплатить за жилье, которое ей еще предстояло найти.
Они в последний раз обнялись с Грейс, и Виктория зашагала к зоне досмотра. Обернувшись, она увидела, что Грейси вздрагивает от рыданий, а отец обнял маму за плечи. Грейси стояла в сторонке, и они с Викторией обменялись понимающими взглядами. Приложив руку к губам, она послала сестре воздушный поцелуй и зашагала вперед, к новой жизни. Теперь годы, прожитые в Лос‑Анджелесе, окончательно остались в прошлом.
На поиски жилья у Виктории ушло две недели, к концу первой она даже запаниковала. Нельзя же вечно жить в отеле, хоть ее и выручал папин чек. На жилье у нее были накоплены деньги от подработок летом и в весенние каникулы, а жить она будет на учительскую зарплату. Она позвонила в школу и спросила, нет ли среди учителей женщины, которой нужна соседка по квартире, но ей ответили, что таких нет. Тогда она позвонила в модельное агентство, где работала минувшим летом, и один из знакомых ей сотрудников сказал, что его друзья как раз ищут, кого бы взять на подселение. Он дал Виктории нужный телефон, и она сразу же перезвонила. Оказалось, что квартира находится в районе Восточных Восьмидесятых улиц, довольно близко от школы. Трое человек — два парня и девушка — искали четвертую соседку. Квартира была большой, а вот арендная плата была вполне приемлемой для Виктории. Она договорилась, что вечером того же дня, когда все вернутся с работы, подъедет посмотреть. По чудесному стечению обстоятельств квартира оказалась всего в шести кварталах от школы. Но прежде чем радоваться, надо было увидеть все своими глазами. Пока все складывалось настолько хорошо, что Виктория боялась поверить в удачу.
Дом был еще довоенной постройки, но в приличном состоянии, хотя явно знавал лучшие времена. Он стоял на Восточной Восемьдесят второй улице, рядом с рекой. Входная дверь внизу была заперта, и Виктории пришлось звонить, чтобы попасть внутрь. Она поднялась на лифте. Площадка была слабо освещена, но чистая. Дверь Виктории открыла молодая женщина лет тридцати в спортивном костюме. Она представилась как Банни — уменьшительное от Бернис (как выяснилось, она терпеть не могла свое полное имя), а работала она в картинной галерее где‑то на окраине. Соседи‑мужчины тоже были дома, специально приехали пораньше, чтобы познакомиться с Викторией. Одного звали Билл, он был однокашником Банни по колледжу и работал аналитиком на Уолл‑стрит. Он рассказал, что собирается жениться, так что на следующий год съедет. По большей части он живет у невесты. Второй, по имени Харлан, гей, после получения диплома работал в Институте костюма музея «Метрополитэн». Он уже год жил в этой квартире. Все трое производили впечатление серьезных и приятных людей. Виктория рассказала, что будет преподавать в школе Мэдисон. Билл предложил Виктории бокал вина, они немного поговорили, а потом Банни отправилась к своим тренажерам. Виктория отметила про себя, что фигура у нее была что надо. Ребята оказались вполне симпатичными. Харлан обнаружил превосходное чувство юмора, говорил с протяжным южным говором и напомнил Виктории Бо, с которым после неудавшегося романа она больше так и не виделась. Родом Харлан был из штата Миссисипи.