– Мне-то зачем?! – вытаращился Горелов на начальника. – Я-то тут при чем? Вы еще у меня про алиби спросите, Валерий Иванович!
– И спрошу, отчего ж нет? Ты же про алиби у этого, как его… – начальник пощелкал толстыми пальцами, – у Белова спрашивал, почему бы мне и у тебя об этом не спросить? Тем более ты так уверен в том, что смерть твоей бывшей жены – не несчастный случай… Короче, мысли всякие приходят в голову. Может, ты ей отомстил за то, что бросила тебя. Что ушла, хлопнув дверью.
– Она не хлопала, – слабо возразил Горелов, прекрасно поняв своего начальника.
Тот был не в гневе – он был в такой яростной ярости, что оставалось только диву даваться, отчего это он не орет, не чеканит по кабинету бешеным шагом и не рекомендует Горелову писать рапорт с объяснением – для начала. А потом уж – как придется.
– Валерий Иванович, так вы отдадите мне дело? Нет?
– Нет!!! – взвыл Сизых, да так, что портрет президента над его головой покосился. – Дело ему!!! Какое дело, мать твою?! Дело обдолбанных лесбиянок? Или, быть может, дело косорукого киллера? Так оно уже у тебя!!! Или, быть может, дело нефтяных магнатов?! О-о-о!!! По ним такое громкое дело может получиться – ты себе не представляешь, Горелов!!! Это же на правительственном уровне пойдет расследование, а! Как тебе, а?! Приедут представители госструктур и начнут тут носом рыть, перекапывать все наши бумажки и перебирать все завязочки на наших папочках!!! А все почему?! А все потому, Горелов, что кому-то вдруг захотелось убить эту шлюху!!! Да, да, я о твоей бывшей жене, Горелов! Уж никак она порядочной женщиной быть не могла, раз бросила такого орла, как ты! И теперь…
Сизых вдруг осел в кресле, как изъеденный сыростью мартовский сугроб, полные щеки его посерели, а глаза заволокло сизой пеленой.
– Теперь у нас, Кеша, начинается такая запара, что мы жизни невзвидим.
– Почему? – Он не посмел обидеться на Сизых.
Мужик тот был отменный. И товарищ надежный. Никогда не лютовал без дела. И если теперь он так орет и матерится, стало быть, причин к тому множество.
– Потому что потому! – воскликнул Сизых, но уже без прежней силы, гнев его имел уже остаточный характер, как последний всплеск волны в море после шторма. – На вот, глянь для начала.
Он снова начал разгребать бумаги на столе, будто листья гигантских кувшинок на поверхности пруда. Рылся, рылся, выудил пару фотографий большого формата и швырнул их Горелову через стол.
– Посмотри, посмотри, Иннокентий Иванович, что мне тут жильцы одного дома принесли.
С кем, а правильнее с чем, соседствовал дом, жильцы которого принесли Сизых фотографии, Горелов понял мгновенно, стоило ему на снимки взглянуть. Добропорядочные граждане, решившие снабдить следствие фотоматериалами, проживали аккурат напротив того самого кафе, где не так давно двумя выстрелами в голову была убита некая гражданка Стефанько, выскочившая на перекур на ступеньки кафе в норковом полушубке своей подружки – Беловой Марии Николаевны. И тем самым заморочившая голову всем подряд, начиная со своей оставшейся в живых подруги до следственных органов.