– Ну! Что скажешь? – насупился Сизых, поглядывая на Горелова с обидой. – Что видишь?
– Вижу… – неуверенно проговорил тот. – Вижу Марину Стефанько на первом снимке, прикуривает.
– А на втором, на втором?! – поторопил его Сизых. – На втором снимке что видишь?
– На втором вижу, как она падает.
– И все?
– Нет, не все… Позади нее вижу отпрянувшую… Риту…
– Вот, вот, наконец-то!!! – заорал Сизых с такой радостью, будто они только что разгадали невероятно сложную и высоко премируемую шараду. – Теперь ты понимаешь?
– Понимаю что? – Горелов неуверенно отложил фотографии.
– Что убить хотели как раз Горелову Маргариту, а не Марину Стефанько. Девка попала под пулю случайно, понимаешь ты или нет?!
– Не факт, Валерий Иванович.
– Факт, да еще какой! – И Сизых шарахнул ладонью по столу, отсекая все возражения. – Девки обе – блондинки, так? Так! Обе в сереньких норковых шубках коротких, так? Так!
– Но Стефанько не в своей шубке. Она надела шубку подруги. И, если честно, я склонялся к версии, что покушались на Марию Белову. Она ведь тоже блондинка и тоже высокая. И…
– Да вот только Белова до сих пор жива и здорова. И, похоже, жизни ее ничто не угрожает. А вот Маргариту Горелову убили! Это о чем тебе говорит?
– О чем?
– О том, что, перепутав баб возле кафе, убийца не оставил попытки избавиться от Гореловой. Он таки добил ее. А? Как тебе? – Сизых заходил по кабинету гоголем, хотя глаза его оставались невеселыми, растерянными даже. – А может, все это нарочно так запутали, а? Может, Горелову нарочно у кафе не убили, решив начать со Стефанько? А? Что скажешь?
– Мудрено очень, Валерий Иванович. К тому же в первом случае стреляли, а во втором – применили наркотики. Как-то не вяжется, – он снова подтянул к себе фотографии, посмотрел внимательно. – Если бы они еще рядом стояли, можно было бы подумать, что убийца промахнулся, а так между ними расстояние в полметра.
– Так я и не говорю, что он промахнулся, хотя стрелок он – так себе, Стефанько тоже не сразу уложил. Говорю же – перепутал!
– Слепой, что ли? – недоверчиво хмыкнул Горелов.
– Может, и слепой. – Сизых вдруг резко остановился и посмотрел на подчиненного с интересом: – А ведь это мысль, Иннокентий! Вот тебе и задание, раз уж ты до дела и до тела своей бывшей так рвешься: поищи-ка в ее окружении людей с ослабленным зрением. И не только в ее, а также в окружении ее супруга, ныне овдовевшего. Поди безутешен он теперь, такую красавицу потерял, ай-ай-ай…
Безутешным новоиспеченный вдовец Иннокентию совсем не показался. Скорее негодующим, может быть, раздраженным. Оно и понятно, таким заметным людям совсем не резон оказаться замешанными в столь громком скандале. А смерть его молодой жены была обставлена весьма скандально. Закончить жизнь так непристойно, так неприглядно! Девочкам из высшего общества, коли уж им не было суждено дожить до глубокой старости, надлежит погибать либо в авиакатастрофах (автокатастрофы тоже принимаются), либо сломать себе шейку на горнолыжном модном курорте, либо сгореть в солярии, ну уж, на худой конец, стать жертвой похищения.