– Нет, что вы! Мы ничего не видели и не слышали! – в основной массе своей отвечали ему люди.
– Вы в своем уме?! Где жила эта наркоманка, а где мы?! – так отвечали грубияны.
– Даже если и видели мы что-то, теперь уж и не вспомнить! – И такой вариант ответа он тоже выслушал.
С этими неутешительными сведениями, так и не исписав ни одного листка в своем блокноте, Горелов добрался до подъезда, где жила Анастасия. Здесь он начал с первого этажа, подниматься сразу на верхний этаж и постепенно спускаться вниз, по его сегодняшней методике, ему что-то расхотелось.
Ему вообще выше третьего этажа подниматься не хотелось, но он все равно пошел.
Тот же результат. Вернее, никакого результата.
Кто-то в то самое время был на работе. Кто-то в окна не имеет привычки таращиться. Темно же на улице, зачем туда глазеть? Фонари горят? И что с них проку? В радиусе метра от них еще что-то видно, а дальше – темнота!
Он не то чтобы отчаялся, нет. В деле фигурирует вполне конкретный подозреваемый, начальству доложить есть о чем. Но…
Но не нравится Сизых эта версия, хоть убей.
– Ты что, Кеша, офонарел совсем, что ли, с горя?! – выкатил он вчера под вечер на Горелова глазищи. – Ладно, мужик этот тебе не нравится по вполне понятным причинам…
Хотел он спросить: это по каким же, но вовремя передумал.
– Но ведь он же не идиот конченый! – продолжал Валерий Иванович. – Убить двух девок и не обеспечить себе алиби? Так дела такие не делаются.
– А как такие дела делаются? – ядовито поинтересовался Горелов. – Он же в хлам был пьян, Валерий Иванович! Он вообще ничего не помнит!
– Вот именно! – подхватил радостно Сизых, словно одно это обстоятельство могло оправдать хренова Лесика.
– Вот именно, Валерий Иванович! Он натворил дел. Может, и вместе с кем-то натворил, кто его знает, а потом перепугался, смотался оттуда, укатил за город, съехал в кювет, уснул, проспался и…
– И ничего не помнит.
– Ага, а как звонил ему некто на мобильный, чей номер не определился, это он помнит? А как уезжал от Анастасии, не помнит? Причем сначала он излагал все ладно и складно, а теперь путается в показаниях.
– Да знаю я, – скуксился Сизых, подпер полную щеку кулачищем, вздохнул, а вторым кулаком ударил себя в грудь. – Но вот точит меня что-то, хоть убей! Не верю я, как бывалый театральный мэтр говаривать любил. Что делать-то, а? Поискать бы его, а, Кеша? Если уж совсем никого не откопаем, тогда будем работать Лесика этого самого. Придумают тоже кликуху, придурки!..
Вот и Горелова, в свою очередь, принялись точить сомнения. С одной стороны, все вроде сходится, а с другой…