— Думаешь, — строевой, его и под жабры можно? Не тронь! — И, повысив голос до крика: «Не тронь!» — он подскочил и, вырвав из рук моих костыль, замахнулся на полковника.
— А ну, штаб, подходи!.. Я тебя… по-марковски!.. Полковник опешил. В вагоне загудели солдаты:
— Непорядок это, господин полковник!..
— Потесниться, аль здоровых согнать…
— Довольно надругались!.. Хватит!..
— Я доложу!.. Я это так не оставлю!.. — грозил мне полковник. Большевизация!..
Не отвечая, я сидел неподвижно.
* * *
— Фронт его не гноил! Смотри, — песок сыпется, а галифе с кантиками!.. Туда же!..
Сидящий напротив меня поручик оправил на груди солдатский «Георгий».
— Поручик, вам в Екатеринодар?.. Тоже?.. Я молчал.
— Вы, может быть, ноги продвинете?.. Поручик!.. Я отвернулся, ближе к себе подбирая костыли.
Три дня тому назад, на второй день моей нормальной температуры, меня выписали из лазарета.
— Месячный отпуск, — сказал председатель врачебной комиссии. Сле-ду-ю-щий!.. Я возмутился:
— Но куда я пойду? Ведь это бессмыслица, доктор!.. Я не могу еще в полк, — вы понимаете!.. В отпуск?.. Да вы меня под забор гоните!..
Доктор пожал плечами.
— Ваша койка уже занята. Езжайте куда хотите… Что ж делать?..
Опираясь на костыли, все время пытаясь ступать на пятки, я медленно вышел в коридор. Пальцы ног, посиневшие после тифа, нестерпимо болели.
— Ну что? — спросила меня в коридоре сестра Вера. Я молча прошел в канцелярию.
…За окном бежали кубанские степи.
— Отойди!..
Полковник в галифе, вновь было показавшийся в вагоне, прижался к дверям.
Солдаты переглянулись.
— Разошелся-то! А!..
— Да не шуми ты!..
— Теперь уж зря будто!..
Подбодренный солдатским сочувствием, полковник вдруг выпрямился и гордо вскинул под мышкою портфель. Но под его сдвинутыми бровями старческие глаза бегали так же трусливо.
— Странный какой! — шепотом сказал поручик с «Георгием», кивая на вольноопределяющегося. — Фу ты, господи! Еще каша заварится… Уймите его, поручик!
Я молчал.
— Да уймите его, ребята! Ведь на людей, ребята, бросается. Непутевый какой-то…
На полу, среди седых станичников, сидела молодая казачка.
— Сам ты непутевый! — звонко закричала она. — Мало, — человека испортили, теперь еще обидеть ловчитесь, ду-роломы!..
— Молчи ты! Баба!.. Я тебя за слова за эти! Но солдаты опять загудели.
— Бабу не тронь!.. — вступились за нее и седые станичники.
— Правильно баба толкует!..
— Да вы б лучше, господин хорунжий…
— Руки не доросли, чтоб бросать-то!.. — кричала казачка, уже наступая на поручика. — Других бросать будешь!., я тебя, да с Еоргием твоим!..
А поезд уже подходил к Екатеринодару.