Когда мы вошли, она даже не приподнялась.
— Марк, ты?
— Я, Варя…
Варя подняла голову. Лицо ее было заплакано.
— Что случилось? — шепотом спросил я Марка. Но Варя меня услыхала.
— А вам какое дело? — крикнула она. — Это еще кто?.. Марк!..
Я смутился.
— Ах, Варя, офицер это…
Варя повернулась ко мне спиной.
Марк сидел на краю стула и, положив руку на стол, барабанил пальцами.
Сквозь грязное окно струилось солнце. Оно падало на графин с водой и расплескивалось на столе золотыми брызгами. На столе лежала корка хлеба с затверделыми на ней следами зубов.
Я выкурил одну папиросу. Скрутил вторую… Наконец, встал.
— Пойду.
— Иди!.. — крикнула мне вослед Варя. На лестнице меня нагнал Марк.
— Не сердись!.. — Он положил руку на мое плечо. — Видишь ли… жена расстроена… Уж ты, знаешь… прости. Видишь ли… отца у ней… выпороли…
— Выпороли? Отца? Кто?..
Марк опустил руку и взял меня за пояс.
— Эх!.. Ну, понимаешь… она из крестьян. Отец у ней — мужик… Самый настоящий… Да к тому же… — ну как тебе сказать?.. — он понизил голос до шепота. — Ну, из большевиствующих, что ли… Понимаешь?.. Ну вот… Ну вот и накрыли… И перед всем селом… Земляка она встретила. Ставропольского…
На минуту Марк замолчал.
— А она… весь день сегодня: ты!., ты!.. Кому служишь? Палачам служишь! Врагам нашим служишь!.. Черт! — вдруг закричал он. — Черт нас дери! Заехали лбом в кашу! Эх, нюхнуть бы!..
Я дал ему несколько пестрых бумажек.
На улицах было тревожно. В темноте на всех углах толпились офицеры.
— Платнировская взята… Это правда?
— Говорят, уже и Пластуновская.
— И сами!.. Сами виноваты! — истерически взвизгнул в толпе чей-то женский голос. — Оставьте!.. Я имею право! Оставьте!.. Я жена офицера. Я… я!..
Из-за кладбища налетел ветер. Ветер смял ее слова.
— Значит, эвакуировать будете, сестра Нельке? — спросил я на следующее утро. — А когда?
— Распоряжение еще не приходило… Но очень скоро!..
Чтоб чем-нибудь убить тревожный день, я еще с утра пошел к Марку.
Марк сидел на подоконнике. На кровати, как и в первый раз, спиной кверху лежала Варя.
Глаза Марка были широко открыты. Зрачки расширены. Он был вновь под кокаином.
— Бои идут под станцией Динской. Что делать думаешь, Марк?
Марк смотрел через мое плечо.
— Слушай, дай деньги…
— Вы! — закричала с кровати Варя. — Ни копейки не давайте!.. Я три дня… три дня… А этот… этот… Марк быстро ко мне пригнулся.
— …ей хлеба, а мне…
— Не смей! Варя вскочила.
— Не смейте! — крикнула она еще громче, сверкнув глазами из-под упавших на лицо волос.
Сдвинув со лба фуражку, я вышел на лестницу. На лестнице вздохнул.