Столовая высокими – до самого потолка – и широкими – каждое из двенадцати стекол – окнами выходила на дарвиновский лес, реку Северн и зеленые заливные луга. Чарлз любил эту просторную (тридцать футов на восемнадцать) комнату с тех самых пор, как его и Кэтти, закончивших период ученичества в детской напротив, начали допускать в общество взрослых за столом. В комнате всегда приятно пахло воском, которым полировали длинный коричневатого оттенка стол красного дерева с ножками в виде когтистых лап.
Роберт Дарвин восседал во главе стола в кресле необъятных размеров, затянутом в полотняный чехол. По правую руку от доктора Дарвина Каролина усадила профессора Седжвика, рядом с ним Сюзан, а напротив – Кэтти. Сама она и Чарлз устроились на двух ближайших свободных стульях в стиле чеппендейл со спинками, сделанными в виде лестнипы.
Был один из тех редких случаев, когда в доме, кроме профессора, больше гостей не было.
– Сегодня за столом свободно, – пробормотал Чарлз.
– Зато о комнате этого не скажешь, – заметила в ответ Каролина. – Я считаю, что у нас слишком много мебели. Помнишь, что говорил доктор Джонсон: "Природа не терпит пустоты". Отец придерживается того же мнения.
Вдоль стен выстроились продолговатые буфеты из красного дерева с зеркальными задними стенками. Повсюду наготове стояли графины с красным и белым вином. На открытых полках валлийской работы были выставлены образцы веджвудовского фарфора, в шкафах виднелись серебряные супницы и подносы. На покрытом белой льняной скатертью столе на специальных подставках веерами были разложены салфетки.
Из окон спальни Чарлза, выходивших на юг, виден был один только газон перед домом (дорогу на Северный Уэльс скрывал крутой склон), поэтому место в столовой, в северной части дома, ему отвели с таким расчетом, чтобы со своего стула он мог любоваться извилистой речкой Северн, зелеными лугами с коровами херфордширской породы, которые отдыхали в тени деревьев после целого дня, проведенного на пастбище.
За ужином Адам Седжвик не прочь был поговорить:
– Однажды, когда я вел изыскания в одной сельской местности, меня пригласил к себе домой крестьянин, который помогал мне в работе. На камине у него я заметил несколько образцов породы.
– Зачем они вам? – спрашиваю я у него. – Вы же наверняка знаете, что они не представляют ровно никакой ценности.
– Конечно, – отвечает он на мой вопрос. – Как не знать. А держу я их на видном месте для того, чтобы ясно было, чем собирается нагрузить свою бедную лошадь кембриджский профессор.
– В том, что я избрал именно медицинскую профессию, виноват мой отец, – заметил доктор Роберт Дарвин. – А кто надоумил заняться геологией вас?